Читать «Одиссей Полихроніадесъ» онлайн - страница 16

Отецъ его, Стоянъ, болгарскій мужикъ изъ-подъ Костенджи, кажется. Я его видѣлъ. Простой землепашецъ болгарскій, въ бараньей шапкѣ и толстыхъ шароварахъ изъ коричневой абы.

Старикъ безвредный, лѣтъ ему 80, усы сѣдые, самъ худой и смуглый, пашетъ самъ до сихъ поръ, деньги въ землю зарываетъ, турокъ боится, а болыше никого знать не хочетъ; всю недѣлю черный хлѣбъ съ лукомъ или перцемъ краснымъ ѣстъ, а баранину жаритъ только по праздникамъ. У сыновей въ Тульчѣ рѣдко бываетъ, а они къ нему, кажется, никогда не ѣздятъ.

Сыновей у него двое, Петръ и Марко. Оба теперь богачи и беи. Петраки, какъ я сказалъ тебѣ, капуджи-баши, а Марко — предсѣдатель нашего Тульчинскаго торговаго суда, тиджарета, и бичъ человѣчества въ нашемъ городѣ.

Пришли они оба на Дунай въ сельскихъ путурахъ и колпакахъ, еще молодые, но гдѣ-то въ греческой школѣ обученные недурно, и открыли небольшую лавочку въ Тульчѣ. Было это еще до Восточной войны.

Какъ они торговали? Такъ, какъ торгуетъ всякій христіанинъ бакалъ. Не безъ лжи и небольшого обмана.

Это бы ничего; всѣ мы такъ дѣлаемъ. Но Петраки и Марко не удовольствовались такими обыкновенными доходами, но сперва пріобрѣли они отъ турокъ много денегъ доносами, такъ что ихъ трепеталъ весь городъ, а потомъ разбогатѣли чрезвычайно во время сосредоточенія турецкихъ войскъ около Дуная различными подрядами и оборотами, поставкою сѣна, ячменя, рису для войска, а доносы шли своимъ чередомъ.

По окончаніи войны у болгарскихъ селянъ въ Добруджѣ и подъ Силистріей скопилось множество расписокъ отъ начальниковъ различныхъ турецкихъ отрядовъ. Часто нуждаясь въ деньгахъ, начальство турецкое забирало въ долгъ у селянъ фуражъ для кавалеріи своей и всякую провизію для солдатъ. Какъ только узналъ Петраки Стояновичъ, что у соотечественниковъ его собралось такое множество долговыхъ расписокъ, онъ сталъ хлопотать, чтобъ общины сельскихъ болгаръ выбрали его для поѣздки въ Константинополь; достигъ этого; поѣхалъ; но, явившись къ великому визирю, не денегъ потребовалъ, а повергъ къ стопамъ султана всѣ расписки его вѣрныхъ райя… «ибо всѣ эти вѣрные подданные поручили мнѣ изъявить блистательной Портѣ живѣйшую радость, что общій врагъ московскій изгнанъ съ позоромъ изъ предѣловъ нашихъ!» Такъ сказалъ Петраки.

Винить ли мы будемъ турокъ за то, что они съ радостью приняли этотъ даръ и дали мужичку нашему болгарскому меджидіе и мундиръ капуджи-баши съ расшитою золотомъ грудью?

Тогда еще больше сталъ расти и богатѣть Петраки, сынъ земледѣльца Стояна. Взглянулъ бы теперь на него! Широкій, румяный, здоровый эффенди; одѣтъ щегольски; красивый эффенди, борода черная съ просѣдью неболышою, походка важная, рѣчь серьезная, въ Парижъ ѣздилъ, по-французски немного сталъ говорить; паши его боятся, всѣ консулы визитъ первые ему дѣлаютъ, коляска у него вѣнская, лошади — львы свирѣпые. «Желудокъ, — говоритъ онъ, — у меня теперь разстроенъ и печенью, къ несчастью, страдаю; поэтому я не въ силахъ посты содержать, какъ бы того требовали приличія для примѣра простому народу, ибо необразованнымъ людямъ религія есть единственная узда для страстей. Сожалѣю крайне о таковомъ моемъ преждевременномъ разстройствѣ, но что́ дѣлать! самъ докторъ Вельпо въ Парижѣ не совѣтовалъ мнѣ поститься. Прекрасный городъ Парижъ, и докторъ Вельпо благороднѣйшій человѣкъ. Европеецъ человѣкъ, вполнѣ европеецъ!»