Читать «Князь. Записки стукача» онлайн - страница 65
Эдвард Станиславович Радзинский
В этом «Аду» они и обсуждали, надо ли меня убивать немедля или стоит подождать и пока пропагандировать в народе… Вот о чем думали эти новые молодые люди, которым я дал столько свобод…
Но этот Каракозов ждать не захотел! Торопился убить!
Что же делать? Сомнения, вечные мои сомнения… И все же, старательно все обдумав, решился огорчить и Костю, и всех наших либералов… Подписал указ о создании Следственной Комиссии во главе с генералом Муравьевым…
Велел привезти Муравьева.
Три года назад он усмирил Польшу. Поляки – эти вечные бунтари… Их непреходящая любовь к свободе закончилась полным параличом власти – государство погибло, земли разделили между собой прабабушка Екатерина, австрийцы и пруссаки…
Но вместе с польскими землями мы получили еще одну награду – постоянный бунт. Они мечтают о несбыточном – о возрождении своего государства. Но, уверен, если каким-то чудом оно возродится, они сделают все, чтобы оно погибло. Ибо государство – это разумная несвобода, с которой поляки никогда не смирятся… Если бы я предсказывал, что будут делать народы в следующем веке, около слова «Польша» я написал бы «бунтует».
Я сделал Костю наместником в Польше. Он был добр к полякам. Предложил дать им широкую автономию… Но они приняли это за слабость. Создали тайное правительство, стреляли в бедного Костю, напали на наш гарнизон. Перебили множество несчастных солдат… И тогда я позвал Муравьева. Отправляясь в Польшу, он сказал: «Для меня самый хороший поляк – это поляк повешенный». И потребовал отозвать из Польши доброго Костю…
Я вынужден был согласиться. Муравьев беспощадно вешал – даже ксендзов, даже женщин. Сжигал поместья, тысячами отправлял бунтовщиков в Сибирь… И усмирил… правда, поссорив нас с заграницей. В первых рядах негодовавших, конечно же, были французы – они нынче дали приют тысячам польских бунтовщиков.
Я наградил Муравьева за Польшу… Хотя этот кровожадный бегемот вызывал у меня чувство брезгливости. И, надо сказать, у всех близких мне людей. Генерал-губернатор Петербурга князь Суворов как-то сказал мне: «Если Муравьева отправят в рай, я предпочту ад…»
В общем, после Польши я отправил Муравьева на покой.
И теперь мне пришло в голову призвать этого господина.
Он вошел, поклонился. За время отставки сильно ожирел. Огромный, тяжело дышит – этакая помесь медведя и бегемота… с тигриными глазами. Жирное, беспардонное, одутловатое, курносое, бульдожье лицо.
Так что нигилисты сразу поймут – этот церемониться не будет.
В начале разговора чудовище было осторожно… Но я сумел сделать его смелее.
Он понял: я разрешаю ему просить головы его прежних врагов.
И он попросил:
– Государь! Все они, космополиты, – приверженцы европейских идей. – (Это у него главное ругательство!) – Вон их, Государь! Истинно русские, – (величайший комплимент), – должны теперь прийти во власть.
15 апреля
В три дня он (не я) разгромил всю либеральную партию…
Его заклятый недруг, бедный князь Суворов, потерял генерал-губернаторство в Петербурге… И прежний начальник Третьего отделения… И министр просвещения, распустивший молодежь, – всех их
