Читать «Рука на плече» онлайн - страница 18

— Я знаю, Лауринья. Но мне бы хотелось доказательств, это для меня так много значит.

Ду́ша скроила рожицу:

— Нехорошо, Лаура! Красная Шапочка пошла через лес, где жил волк, только для того, чтобы отнести своей бабушке пирог. А бабушка ее всего-навсего простудилась, ведь правда, простудилась, и все? — Ду́ша встала на пуанты, собираясь танцевать, и улыбнулась: — Она не отвезла Ифижению в Апаресиду, не отдала мне зеркало, украла у дедушки ладью, у Эдуарды — жениха и не навещала тебя.

— Танцуй, танцуй, Ду́ша, — сказала бабушка и заиграла какую-то рваную, диссонирующую мелодию. — Начинай!

— А кроме того, она еще оказалась femme fatale, — скороговоркой добавила Ду́ша и представила, будто берет пистолет, наводит его себе в грудь и спускает курок. Пум! (Она покачнулась, уронила воображаемый пистолет, вытянулась на подушках, прижала правую руку к груди, левой слабо взмахнула в прощальном жесте.) — «Я покончу с собой в марте, если ты будешь и впредь холодна», — продекламировала она задыхаясь. Потом вскочила: — Почему именно в марте? Кто его знает, но если поэт уверен, что в марте, пусть так и будет… (Она отбежала, соединив руки над головой.) В марте или в апреле?..

— Прелесть что за девочка, но немного утомительна, — прошептала бабушка, наклоняясь поцеловать меня. — Эту музыку я сама сочинила. Тебе нравится? Я назову ее «Желтый ноктюрн».

Когда я собралась подойти к камину, огонь вдруг вспыхнул, точно из последних сил старался разгореться поярче. Ифижения коснулась моей руки, я думала, она хочет еще чем-то угостить меня.

— Родриго пришел.

Я закрыла лицо руками, но все равно видела его, одетого в неизменные потертые джинсы и блузу с заплатами на локтях. Он взял мои руки, отвел от лица. Глаза его горели как угли, но улыбка была прежняя. Он ждал. Когда я наконец смогла заговорить, угли уже подернулись пеплом.

— Я отвергла тебя, Родриго. Я предала тебя и предала Эдуарду. Но мне хотелось бы, чтобы вы знали, как я вас обоих любила.

Он пригладил мне волосы, поднес спичку к сигарете. Усмехнулся:

— Кого же и предавать, как не самых близких? — Он продолжал уже серьезно: — Мы были очень молоды.

Были? Я подняла голову. Я уже не боялась, что он меня увидит, пусть глядит, как меня потрепала жизнь, значит, он знал? Я услышала свой голос откуда-то издалека:

— Я всю ночь каялась, не хватало только, чтобы ты… О боже! Мне так надо было увидеться с тобой. — И я положила руку ему на грудь.

Он вздрогнул. Тогда я вспомнила. Больно еще, Родриго? Перевязки не кончились? Он дал мне стакан с пуншем и заставил выпить: не нужно беспокоиться, просто он недотрога, а у всех недотрог это место самое чувствительное, да и шрам медленно зарубцовывается.

Говорить нам не надо было. В душе у меня (и у него) царило спокойствие. Тишина. Я озябла и пошла за шалью. А когда вернулась, его уже не было. Где Родриго? — спросила я Ифижению. Она вела за руку упорно сопротивляющегося малыша. Где Родриго? Ведь он только что был здесь!

— Тетя, смотри, я умею показывать быка! — крикнул малыш, приставив ко лбу два пальца. — Смотри, я бык!