Читать «Елисейские поля» онлайн - страница 48

Если накануне он ушел раньше всех, то на следующий день он явился на работу первым, вывесил клетку с птичкой за окно, налил воды, насыпал проса, положил косточку каракатицы и стал ждать. Птичка осмотрелась на новом месте, обследовала свои тесные владения, подергала клювом виноградные листья, попробовала, как звучит здесь, в одиночестве, ее голос, — и затянула свою песенку. Старый служащий улыбнулся, подмигнул коллегам — и к нему опять вернулись хорошее настроение и усердие.

Вплоть до того дня, пока один Большой начальник, проходя по двору, не сделал замечания:

— Эта ивовая клетка портит вид, Французская академия — не будка привратника, а рабочий кабинет — не мансарда гризетки…

Большой начальник — возражения бесполезны! Клетку пришлось убрать.

Через некоторое время, не в силах более выносить скуку бесконечно длинных дней, старый служащий ушел на пенсию. К несчастью, он был единственным, кто понимал почерк одной из своих коллег, и после нескольких инцидентов той тоже пришлось уволиться.

Но за двадцать лет работы она научилась выговаривать слова так, что сидевший напротив нее служащий, будучи совсем глухим, понимал ее по движению губ. Потеряв единственную переводчицу и став совсем беспомощным, он, в свою очередь, тоже вынужден был уйти.

А между тем лишь он один по-настоящему разбирался в архивах, и результатом последовавшей за его уходом неразберихи явилось увольнение — причем не обошлось без взаимных оскорблений, каких еще не доводилось слышать этим старым сводам, — одного дельного, но вспыльчивого служащего. А поскольку он был корсиканцем, то за ним, из гордости, последовал и его брат.

Он счел для себя делом чести уйти немедленно, не передав никому своих обязанностей, заключавшихся в том, чтобы следить за состоянием помещений. Таким образом, здание, и без того довольно ветхое, на какое-то время осталось без присмотра. С началом октябрьских дождей (в это время старый служащий обычно наслаждался пением своего маленького друга) желоба на крыше засорились, потолки протекли, полы осели, а стены потрескались. На это не обращали внимания; так бывает и с человеком: когда в нем поселяется смертельный недуг, это тоже не сразу замечают.

Когда спохватились, исправить что-либо было уже невозможно. Установили высоченные леса, подперев ими стены, во многих местах менее надежные, чем сами леса, и снесли все, что грозило рухнуть.

Государственные архитекторы, в течение нескольких веков не обращавшие на это строение никакого внимания, теперь обнаружили в нем столько чердаков, закоулков и подсобных помещений — «потерянной площади», как они говорили, — что Министерство изящных искусств, жаловавшееся на тесноту, вызвалось оборудовать их для своих нужд. У французской академии было на этот счет свое мнение — и целые армии юристов и архивариусов принялись строчить докладные записки, отстаивая ее права; противная же сторона усиленно разрабатывала свои планы; соперники обменивались бесчисленными посланиями на разноцветных бланках. Между тем работы были приостановлены, и строительные леса постепенно приходили в негодность.