Читать «В тени славы предков» онлайн - страница 159
Игорь Генералов
— Вот именно — войско нам нужно! Потому к печенегам нам и дорога.
— Варяжко прав, Блуд, — неожиданно поддержал Варяжка Любислав Гуннар. — Нам сейчас из Киева вообще бы вырваться. Когда нам Оттон войско даст и даст ли? А там Владимир окрепнуть успеет. А печенегов мы вскоре приведём.
— Уезжаем, — молвил окончательное слово Ярополк. — Вас, бояре, прошу повестить горожанам, что крамолы никакой творить не надо. Ухожу своей волей. Завтра к утру все будьте готовы.
Терем Блуда был высок, с поясом гульбищ, красным крыльцом с резными перилами, тесовой крышей. Колот, оглядывая хоромы, сказал воеводе, вконец испортив настроение:
— Жаль такое добро бросать. Не сожгут, так испакостят находники.
Холопы под доглядом жены Чернавы укладывали в сундуки самое дорогое: золотую и серебряную ковань, чаши, достаканы, шёлковые порты. Блуд, матерясь, срывал сердце на холопах:
— Вас не беру с собой, но вернусь обязательно и, если чего не найду, шкуру с живых посдираю! От находников хлеб заройте и ещё чего. Справитесь — награжу, кому и вольную дам.
Воз уже готов, сын Блуда, Огнята, с готовностью держит в руках вожжи. Две дочери — одна на отца, вторая на мать похожа лезут в воз. Колот помог забраться Чернаве.
— Спасибо, — отозвалась. Красота у южных женщин вянет быстро, и Чернава в свои тридцать лет выглядела на пике расцвета. Уже появились седые пряди, начали оплывать бёдра, в уголках глаз спрятались морщины. Когда-то за неё Блуд готов был драться с кметем, ходившим в десятке под началом богатыря Турина из Ладоги, и уже сейчас не много бы нашлось людей, понявших Красного.
— Поехали! — приказал севший в седло воевода. Ещё раз окинул взглядом терем, не сдержался:
— Всё, что нажил, прахом в един час! Эх, мать-перемать!
Князь с ближней дружиной, боярами и их челядью выехал из города, когда к нему подходили первые Владимировы разъезды.
Глава сорок пятая
Близ Киева, у села Дорогожича, стан Владимира обносили рвом. Сухая земля копалась хорошо, только нещадно пекло солнце, вызывая острую жажду. За последний час только один раз принесли кленовое ведро с водой на восьмерых мужиков. Один из полонянников, по имени Первак, грузноватый и тяжелее всех переносивший зной, не переставал ворчать:
— Совсем пленных за людей не считают.
Павша, выбрав время, когда смотревший за ними кметь отошёл куда-то, побежал было к колодцу, но его заметили и, грозя плетью, вернули обратно. Отряд варягов, весёлый, гружённый каким-то добром, возвращался со стороны киевского Подола. Причинявшая боль мысль о Добронеге пронзила грудь. Он всё чаще думал о ней, чем ближе был Киев. Вдруг варяги видели её, говорили охальное или ещё чего? Вон, недавно в припутном печище двое понасиловали девку молодую, зарубив её отца, что встал на защиту семьи. И ничего, ходят, как говорят. А тут как с холопом: подай да принеси, воды напиться не дадут, ругнут по матери ещё когда. Павша твёрдо решил бежать. Слово дал, но кто его обвинит, если он не вернётся к Ярополку? Тем более, по сказкам, из Киева князь ушёл.
Но бежать Павше не пришлось. К паужину невдалеке остановился воз. Павша слышал, что кое-кто из его земляков доброй волей уже начал служить Владимиру, и по селениям собирают кормы, надеясь в будущем получить хорошее место, тиуна, к примеру, или посельского. С возом было трое вершников, эти-то, поди, и выбивали дани князевым «словом и делом». Один из вершников, главный, наверное, — в распахнутом летнике, с топором за поясом, спешившись, шутил с находниками, пока разгружали воз, хохотал, уперев руки в боки. Похоже, не первый раз здесь, как со своими общается. «Некрут! — узнал Павша. — Прикормился, пёс!» Подошёл поближе, чтоб удостовериться. Некрут обернулся и тоже узнал пасынка: