Читать «В тени славы предков» онлайн - страница 147

— Эй, чего там молвишь, скопидом хренов?

— Давай не жалей для друзей!

— Липок, или как там тебя по-грецки, Коснятин, шевелись, мать-перемать!

— Меня хоть в честь базилевса ромейского окрестили, — глухо огрызался из подпола Липок, — а тебя, Плоскиня, Серафимом назвали от слова «серить»!

— Ха-ха!

— Ты, Бажен, что конем ржёшь? — завёлся Плоскиня. — У самого-то что за имя? Си-и-и-лантий!

Вторя ему, мышью пропищал Усад:

— Си-и-лантий!

— Павше свезло — Павлом обозвали, дак Павшей и остался.

— А я вообще своего имени не помню хрестильного, — признался коренастый белобрысый парень.

— Тебя потому и нарекли Забудом, что ничего и никогда не помнишь!

— Давай, братья, нальём по чарке, Хлыст доброе пиво взял с собой.

— Пожди Лепка, негоже без него.

— Лепок, скорее давай!

— Двинься, Забуд, жиров нагулял, ништо — варяги растрясут!

Друзья шутливо пихались, теснясь за столом. Наконец появился Лепок, неся братину с пивом.

— Дождались! Нутро хмельного требует!

— Засохли, ждамши! Хотели уже за тобою послать!

— Но тихо, братья! — поднял чару Хлыст, старший из всех возрастом, рослый, разлатый в плечах парень. — Выпьем за князя нашего да за то, чтоб вместях также собрались после похода. Девять друзей нас самых близких. Нечая сегодня нет, службу несёт, так пусть ему тамо не скучно без нас будет!

Пили, шутили, выходили на улицу продышаться, с каждым разом становясь всё шумнее. Небо темнело, воздух стал свежее и прозрачней, зазвенели ещё немногочисленные комары. Плоскиня, с задорно-пьяной рожей и выбившейся из-за пояса рубахой, спросил Лепка:

— Чего тихо так? Бабы-то есть в веси у тебя?

Не дожидаясь ответа, пронзительно свистнул, прикрикнув:

— Э-э-эй!

Его запихнули обратно в жило. Напротив в избе не отлеплялись от выставленного ради свежего воздуха окна две егозы двенадцати и тринадцати лет — не каждый день наезжали и гуляли княжеские кмети. Отец, вернувшись со двора, погнал их, заставив окно:

— Ишь, вылупились! Стыда нет вовсе!

И, глянув в мутный бычий пузырь, сквозь который вместо кметей плясали размытые тени, молвил:

— Задерутся скоро, шуму на всю округу будет!

Снова пили за нерушимую дружбу, чтоб не бросать друг друга не только на рати, но и в жизни. Неугомонный Плоскиня подбивал всех на пляс, но в избе было тесно и, кроме жалейки, не оказалось ничего. Никто потом не вспомнил, из-за чего возник хмельной спор. Плоскиня с кулаками полез сначала на Павшу, но вовремя одумался, вспомнив, что Павша на расправу короток, тогда задрался к Забуду. Парни схватились, выталкиваемые из избы Лепком. Ор, регот, мат; дерущихся разнимали; Плоскиня, не разбирая, лупил, по кому ни попадя. Его, нещадно избив, связали по рукам и ногам, занесли в избу. Обозлившийся Забуд завязал ему рот тряпицей, чтобы не слышать ругательных воплей. Потом выпили ещё и, успокоившись, пели до первых петухов песни. Отсыпались до полудня, позабыв про связанного Плоскиню, что уснул раньше всех и так же раньше проснулся, затем долго мучился похмельной жаждой, воя через заткнутый рот не своим голосом.