Читать «Нина Горланова в Журнальном зале - 2013» онлайн - страница 9
Нина Горланова
Отец обнял сына:
– А сейчас спать.
Жена достала домашнюю вишневую настойку.
– Так выпьем же за то, чтоб в нас всегда находили, что любить! – Георгий поднял бокал, но не чокнулся (жена верила в приметы: денег не будет, если с мужем чокаться… хотя они годами экспериментировали: и чокались, и не чокались, а денег не прибавлялось, но и не убавлялось).
В общем, он ухватился за слова жены и стоял на этом потом годами! Якобы думал об артистах. Но однажды устыдился и сам себе сказал: не думал ты о них – ничего не просчитывал.
Кстати, на сторону жены встал Липов. И с ним Георгий сделался потом не разлей вода.
Надолго все это обрушилось. Но со временем презрение артистов полиняло, и из него выползло сочувствие:
– Тебя сломали… после письма Солженицыну!
– Да поймите вы: ради театра я… чтоб артисты меньше пили! Меня когда ставили главным – говорили: верят – я добьюсь трезвости…
– А людям что делать – как быть без белого кофе?
– Привыкнут!
– Как можно привыкнуть?
– Привыкли же к тому, что с семнадцатого года нельзя поехать в Париж! – повторил Георгий чьи-то слова.
– Если б привыкли, не пили бы все, – парировал сатирик.
Орхидея-сверхидея добавил:
– Как сейчас помню: на втором курсе в распивочной я встретил преподавателя по истории КПСС. Он приветствовал студента ленинским стилем: «Что, товарищ Черепанов, винца решили выпить? Очень правильное решение!»
И лишь буфетчица Анна Феофановна красиво колыхнулась:
– Я черного слова не слыхала от мужа, потому что не пил. «Ой, шут возьми!» говорил – вместо «черт». И вам, Георгий Валерьевич, ничего не скажу никогда…
И она еще раз колыхнулась, веря, что кто-нибудь обратит внимание на залежи страсти и заботы, которые до конца не успел разработать покойный муж. А уж если обратит внимание, то позабудет навсегда о смертельной жидкости. Милый Петенька позабыл, пока жил!
С детства у Георгия было ощущение, что он больше мира, что из него высовывается, не вмещается… сбоку еще что-то торчит… и даже после нападения «хулиганов»! А теперь стал мал, словно усох внутри себя
Пришло в театр анонимное письмо: «Водка сейчас – наша национальная идея!»
Да, Георгий понимал, водка – в подтексте «живая вода», которая воскрешает.
– Артисты на сцене должны быть трезвыми, – продолжал твердить он.
– Сейчас я такое скажу, что ты сразу протрезвеешь! – в ответ закричал художник и нехорошо улыбнулся. – Художнички думали-думали и надумали: ты не буфет закрыл! Ты закрыл нам жизнь.
– Это уж слишком! Ты точно Изнанович! Глаза подернулись пленкой агрессии, – пробовал бороться за себя Георгий. – Остановись.
Но не помогло. Измайлович-Изнанович продолжал:
– «Мастера» поставить мечтаешь? А кто у нас дьявол? Падший ангел… Сначала ты на подвиг пошел, написал Солжу, а потом донес на бар… закрыл нам опохмел…
«Не все ангелы пали», написала в своем ежедневнике Марта. Зачем? А тоже искала ответ: почему ее шеф так поступил. Некрасивый, но прекрасный – нос длинный, бородкабеспорядочно-клочковатая… а вместе получалось что-то возвышенное, зверски-интеллектуальное выражение лица было у него. И вдруг поблекло, стали зубы выделяться – они живут своей жизнью…
