Читать «Нина Горланова в Журнальном зале - 2013» онлайн - страница 6

– Ваш формализм уже вот где! Денег-то в театральной кассе нет!

Затем он время от времени доставал из кармана какие-то железяки и произносил:

– Вот у меня в кармане оказалось два болта. Если болтов не делать, то как жить?!

Иногда он поднимал еще одну тему: «Надо робятам платить»…

Георгий его отстранял: «Не мешай». Галстуки у всех «робят» уже были на боку.

Актриса с тайной взяла гитару и запела «Отчего судьба…», Липов сразу:

– Это не вопрос!

– Помните, на девятой странице у Станиславского…

– Не помню!..

А «Орхидея-сверхидея» – волосатый корнеплод поэт-модернист – вжимает красотку с челюстью в стену и читает ей: «Ты помнишь форель из озера Рица?»

Она думает: ну, наконец-то нашелся один страстный! Но потом поймет свою ошибку.

Георгий вспомнил, что он не только участник пития, но и режиссер. И гаркнул:

– Хватит за галстуки таскать друг друга! Оставьте в покое художника сцены!

– Да, я гений пространства!

Гения звали по отчеству – Измайлович (прозвище: Изнанович) , столько стекол перебил, наконец раму к стеклу подтесал, но оно треснуло. Я хотел уволить, но Недопил вспомнил, что в его деревне в окнах много треснутых стекол, декорации будут в духе жизни. У гения сцены такие разговорчики: все книги пишутся на Лубянке, этот чай делали на Лубянке… и понять нельзя, что это – провокация или юмор.

– Хотел повеситься, когда начал лысеть, – открыл сокровенное Липов… – Георгий, сколько ты будешь ставить эту ерунду – Шекспира?!

Для тебя Шекспир – ерунда, потому что там нет кроссвордов, вот если б после каждого акта прилагался кроссвордик… «Утопшая безумная девушка – шесть букв… Косящий под дурака принц – тоже шесть букв…»

Последнее, что помнил Георгий: третья ведьма (Валюня) танцевала фламенко с веером… под щелканье заводного черепа (его подарил подарил глава местного союза писателей, который побывал в Венгрии, и ему подарили танцующий череп там). А фантаст фантазмировал о своих похождениях, называя их адюльтерчиками. Секс – всему голова, твердил Уфошин.

Нет! Еще вспомнил предпоследнее – кто-то сел на косметичку Марты и раздавил ее.

– Разбился ацетон для снятия ллллака – вся косметика расссстворилась.

Георгий очнулся в кабинете, и словно растворенная косметика жгла его изнутри… на полу валялся разбитый бюст Станиславского… А ведь врач при выписке предупреждали: алкоголь исключить!

Братия парила в облаке сигаретного дыма и искала понятно что. Видимо, от этого и пострадал классик театра. Уцелевшая половина лица его говорила: «Все еще не верю».

– И поднял он голову из залежей икры… (шутка советских времен).

– От этого «Белого аиста» сушняк бьет.

Георгий вспомнил про бутылку сухого за диваном.

– Ссяку не пью! – (Бывалыча).

О сухом вине слишком по-бахтински! А попробую-ка прийти в себя… так, не получилось…

Ничего более в режиссерском логове не нашлось. Дожить до открытия живительных вино-водочных отделов? Как?! Время открытия этих оазисов сияло где-то в прекрасном, но недостижимом будущем.

Сухих (Бывалыча) бубнил невнятно:

– Я от мачехи ушел, я волков видел – стаи!