Читать «Перловый суп» онлайн - страница 75
Евгений Доминикович Будинас
Энергетике Будильника могли бы позавидовать многие первостроители и первооткрыватели, и в немалой мере этому способствовала его уверенность в своих силах (что мною наблюдалось не раз и не два). Порой эта уверенность так «зашкаливала», что в результате возникали ситуации, вызывавшие у меня (и полагаю, не только у меня!) существенное раздражение (как правило, самим же Будильником оно тут же сводилось на нет).
Когда на радиостанции «Юность» был организован радиотеатр, мне предложили написать пьесу для него. В поисках материала я первым делом обратился к Женьке (он тогда работал в газете), и он оперативно выдал мне тему и адрес: строительство нефтеперегонного завода в Новополоцке. И тут же договорился в своей редакции о собственной командировке туда, поэтому уже через неделю мы с ним любовались Западной Двиной.
Конфликт случился неожиданно, в общем-то по пустячному поводу, но ситуация очень быстро накалилась до такой степени, что Женьке стало мало словесных излияний в мой адрес, и он стал размахивать руками возле моего носа. Когда мне это надоело, я поинтересовался: «Ну, и долго ты будешь выеживаться? Жду не дождусь, когда ты мне врежешь». При этом я довольно внимательно следил за его движениями, и когда он обозначил выпад, я чуть заметно уклонился и подставил под предполагаемый удар блок. Будильник застыл. Потом неожиданно сел и расхохотался...
— Ну? — спросил я. — И все?
— Ага, — заявил он, — Я же не дурак, чтобы связываться с таким амбалом, да еще боксером с весом больше моего?!
— Логично... Значит, мир.
— И дружба.
И мы начали работать.
А работать с ним было всегда интересно, он вообще к литературному «ремеслу» относился более чем обстоятельно. Старался предмет изучить изнутри, досконально разобраться в комплексе проблем, не пропускал ни одной коллизии, ни одной существенной детали.
Сейчас я думаю, что ему было необходимо самому создавать события, делать дела, которые бы своей яркостью, своим масштабом могли заинтересовать журналиста его класса; и сам реальный созидательный процесс для него был сродни журналистской работе, только здесь он как бы фиксировал свои мысли и образы не пишущей машинкой, а реальными делами.
И при всем этом я постоянно ощущал в нем глубоко спрятанную лирическую природу. Особенно это чувствовалось там, у речки Птичь, на бережочке которой нам случалось сидеть почти молча. Изредка переговариваясь о каких-то совсем незначительных вещах.
Я посвятил ему стихи:
