Читать «Харбинские мотыльки» онлайн - страница 59

— Почему же за так? Он мне дает возможность немного подзаработать. Какое мне дело до его парфюмерии? Я парфюмерией никогда не интересовался. Я и не пользуюсь. Мне как-то все равно. У него отличная лаборатория. Вот что мне важно! Я работаю, выручка пополам. Ему и делать ничего не приходится. Все делаю я. Работаем как можем. Деньги не помешают. Сами знаете, сколько за вид платить приходится. А просрочил — штрафов не оберешься…

— Да, да…

— Я французу многим обязан. Он меня многому научил. Пару раз выручал. Не все ж мне у родственника тянуть. Обещал мои работы выставить во Франции…

— Да? Так замечательно!

— Слова… Пока одни слова…

— И то хорошо. Общаетесь. Другие-то вон, фабрика и все такое. Понимаете? Фабрика глотает людей. В штольню уходят и не возвращаются. Бездонные эти штольни. Так что вам бы радоваться…

— Радуюсь.

— Многие так узко живут, только в своем котелке варятся. Посмотрите, как в Коппеле некоторые в этих домишках ютятся. Никого кроме соседей, тоже русских, таких же несчастных, как они сами, не видят.

— Да, верно, был я давеча там, и знаете, что видел? Нищета.

— Нищета! — воскликнул писатель. — Вот о чем писать нужно, а не картинки малевать, дамочек фотографировать…

— Некоторые до того дошли, в таком отчаянном положении… Я тут мальчику одной писательницы хлеб и чернила дал, он в обморок на улице упал.

— Писательницы? Какой писательницы? — загорелся Евгений Петрович. Он знал всех писательниц. Вернее: он был уверен, что всех знал. — Какие хлеб-чернила? Расскажите-ка…

Ребров вкратце рассказал о своем приключении, о сыне писательницы, — Стропилин внимательно слушал, глаза его расширялись, он ими поедал Реброва, но как только понял, кто была эта писательница, откинулся и уже не хотел дослушивать историю.

— Ах, знаю я ее, тоже мне писательница, — наконец, перебил он Бориса. — Ни писать, ни устроить свою жизнь не может. Пишет всякие фантазии. И те кое-как! Она и в Петербурге жила на нищенские гонорары, составляла гороскопы, кажется, муж ее, кстати, тоже на парфюмера работал, на заводике Ралле, в Москве…

— А мне говорили, он был музыкантом, учителем музыки…

— Да ну, что вы! Чепуха! Какой музыкант! Я был на одном вечере, где они с мужем появились, в шестнадцатом, кажется, году, так производили они на всех впечатление просто гнетущее. Одеты они были плохо, и выглядели так, словно приехали из страшной пыльной провинции, где и людей не видят. А какой вздор она писала! Любовные романчики, лубок!

— Мне кажется, она пишет что-то эзотерическое…

— И не только. Любовных романчиков у нее было хоть отбавляй! Да и те не всегда печатали. Так плохо они были написаны. На что они жили, хотел бы я знать…

— Спросили бы лучше, на что они теперь живут. И какая разница, что там она писала? Разве не должны мы заботиться друг о друге?

Стропилин прищелкнул языком раздраженно.