Читать «Практика по фольклору» онлайн - страница 2

— В смысле? — потер пульсирующий лоб парень. — А-а… Полный обрыв в памяти… Я сам… сюда?

— Неа.

— Нет? А кто меня сюда? И зачем? Просто прокатиться, на спор или по назначению? — огласил он пришедшие на ум версии. На что мужик оскалился уже во весь рот:

— Да-а. Умеют студенты… гулять. Затащили тебя вовнутрь двое, нисколько не краше. Назвали адрес. Деньги совали, но, я не взял.

— Почему?

— Почему? Да у меня у самого такой же… Тебе сколько лет?

— Девятнадцать.

— А моему — восемнадцать. И тоже — студент. В Бадуке, в горном лицее. И такой же… — окинул он «отцовским» взглядом помятую фигуру парня. — Так может и его кто-нибудь когда-нибудь подвезет. А ты давай, запрыгивай. Остальное — в пути. Дел еще выше Рудных гор… Имя то хоть свое помнишь? — бросил уже на ходу. — Если что, дружок твой тебя Ванчей называл.

— Ванчей? — замер студент, ухватившись за боковушку сиденья. — Меня так лишь Марат зовет, действительно, друг. Значит, это он меня сюда засунул, — и шлепнулся рядом с почтарем. Тот же вновь хмыкнул:

— Не знаю, он мне не раскланивался. Как и второй. Я уже от главного почтамта отъезжал, как вы мне дорогу перегородили. Хотел кнутом пугануть, да тот, что тебя именовал, пробазлал чего-то про материю где-то витающую. А ты поддакнул, что мол «очень надо» и про жабу какую-то ядовитую добавил.

— Ма-терию?.. — а вот тут парня шандарахнуло во второй раз. И уже не посылкой, а внезапно вернувшейся памятью. — Materia vitae et mortis. «Вопрос жизни и смерти»… Мать же твою, альма матер…

«Альма матер» свою, Куполградский университет, Иван Вичнюк любил. И не сказать, что любовь эта была невзаимной. Хотя, пришла не сразу, а с опозданием примерно в год после зачисления юноши на первый курс историко-филологического факультета этого, самого уважаемого учебного заведения в стране. Просто, он тогда думал исключительно о другом. Точнее, «о другой». Исидора… Белокурая звезда с холодными, как тонкий ледяной хрусталь на воде глазами. Когда-то такое сравнение казалось Ивану даже возвышенным. Пока его приятель, тот, что сильно склонный к сюрреализму, не воссоздал данный «цвет» на бумаге. Полученный результат студента и ошарашил и явил причину выкатывания сиих глаз после оглашения «комплемента». Да, если уж совсем честно, что ничего у них не выйдет, Ваня понял достаточно скоро. И, хоть, благородный прокуратский кадет поначалу нарезал вокруг Исидоры довольно широкие круги, к концу первого курса диаметр их убавился до ярда. С ее снисходительного молчания. А Иван «третьим лишним» между ними так же благородно встревать не стал. А в итоге остался просто студентом историко-филологического факультета. Уже без своей холодной мечты, белокурой Исидоры. Которая кстати, вовсе забросив учебу, вскорости вышла за кадета замуж и укатила с ним, уже прокуратским рыцарем, на другой конец Ладмении. И все бы ничего, если б не… «жаба ядовитая». Профессор словесности, Бонна Мефель. Хотя, если уж, опять откровенно, то… а не надо было даму провоцировать. Или игнорировать. Или… да кто ее вообще разберет? Просто, не надо было и все.