Читать «Игры без чести» онлайн - страница 183

Дома Валерия думала об этой встрече весь вечер и весь последующий день тоже. Слава прислал пару эсэмэсок, она поставила телефон на виброрежим и немного нервничала, но в ответ ничего не писала. Снова получалось, что все теряет смысл – счастье от покупки журналов «Домашний очаг», «Мой малыш» и «Хорошие родители», где главное не в том, что там написано (все одно и то же), а в оформлении, в истерически радостном, буйствующем красками глянце, когда, покупая журнал, ты будто приобретаешь кусок какой-то новой, правильной жизни. Пропало счастье от того, что день подходит к концу, и муж вот-вот вернется с работы, а дома порядок, и его ждет вкусный ужин, счастье от процесса выбора, во что одеть ребенка на прогулку, и от того, что прогулка закончилась, они идут домой, и скоро придет муж… Это было какое-то безвыходное, убогое счастье, и то, что сияло, билось лучами по ту сторону семейного занавеса, заводило до учащенного пульса, а потом своей неприменимостью к ее глубокой, безвылазной уютной жизненной колее ударяло наотмашь.

51

А на другом конце города, совсем недалеко от захламленной гостинки, где жила тоже по-своему счастливая семья Любы и Павла, Светлана Жук изнемогала от нехватки новостей от своего заморского друга и от последствий того удивительного, перевернувшего жизнь вверх тормашками шока в начале года. Энергия ожидания оказалась невероятно созидательной и, немного разобравшись с детскими болезнями, Светлана вплотную занялась образованием детей.

У Дашки, старшенькой, выявились недюжинные способности в области вокала. Отставив толстые медицинские справочники, сплошь почерканные карандашом, в истрепавшихся газетных закладках, Светлана стала водить ее на музыкальные занятия и всячески развивать. Дарья была худая, блеклая девочка с ножками, которые точно ниточки болтались из-под форменной юбки, с тонкими «музыкальными» пальчиками, чуть шелушащимися от диатеза. Совершенно необъяснимым образом, словно смеясь над Светланой и кидая на воз ее проблем еще пару булыжников, судьба почему-то распорядилась так, что Дарью в классе не любили, и, как это бывает в детских коллективах, нелюбовь утвердилась прочно, не поддаваясь разбору и поискам первопричины, в конечном счете она даже не имела никакого отношения к забытому и померкшему конфликту. Дарью не любили с жаром и радостью сплоченных наивных детских сердец. Светлана была членом родительского комитета и самым частым гостем в классе – она регулярно проводила инспекции чистоты, сама мыла парты (не только Дарьину, а и остальные тоже – ведь всем наплевать, что грязь ужасная, но дети-то не виноваты) и проводила многочасовые изматывающие беседы с классным руководителем, завучем и прочим учительским коллективом. Беседы, начинавшиеся с рапортов о ночных кошмарах и выездов «Скорой», перерастали в рецепты от гипертонии, рассуждения о взаимосвязи тех или иных пятен на теле с дисфункцией определенных органов и заканчивались назиданиями против вакцинации – у них был индивидуальный график прививок, и самым страшным Светланиным школьным кошмаром была насильственная вакцинация ребенка без ее ведома – в этом случае она бы подняла всю школу на воздух, и ей, кстати, верили. Дарья по поводу своих проблем отмалчивалась и понимала, что любое слово, сказанное матери, в итоге обернется против них всех, но Светлане все-таки удавалось уловить общие настроения в классе и выжать из дочери скупые объяснения по поводу разбитого пенала и вымазанной мастикой шапки, а также подробности ее запирания в туалете – следствием чего стала запись в дневнике о пропущенном уроке (тогда же ночью на кошмарнейшую мигрень со рвотой приезжала «Скорая»). Разборки с одноклассниками проводились регулярно – в конце последнего урока, со звонком в класс входила Светлана и, смерив учительницу надменным и одновременно уставшим взглядом, без приветствия говорила: «Так, сидим на местах, никто никуда не уходит». Как правило, пара мальчиков, вздыхая и дуясь, говорили, что им пора, что задерживаться никак нельзя, но Светлана, чуть повысив голос, приказывала: