Читать «Тигр, олень, женьшень» онлайн - страница 11

— Неужели ты не мог разогреть тарелку для мистера Рида?

Корейский Мефистофель, как его окрестил Арсений, Чхон Чан Гын никогда не терялся. Бабник, циник, бесподобный рассказчик и выдумщик, душа общества, и тут не ударил лицом в грязь.

— Тарелка холодна? А-я-яй! Сейчас, сейчас. Давайте, мид Рин, о-кей!

Но когда через минуту он подал боссу согретую тарелку, тот взвизгнул не своим голосом, бросил ее на пол, стал дуть на пальцы:

— Год дамн! Ее невозможно держать! — Он побагровел. Отец рявкнул: — Иван, что ты наделал?

Иван невозмутимо поднял с циновки злополучную тарелку.

— Юри Микаучи, посмотрите, рази это горячи?

Отец в недоумении посмотрел на Рида:

— Но мистер Рид, тарелка едва теплая…

А повар, сверкая золотой коронкой, которой очень гордился, уже нес другую посудину с новой порцией филе молодого кабана.

Все недоумевали, а позднее на кухне Иван раскрыл свой секрет. Оказывается, решив проучить капризного иностранца, он специально накалил лишь тот край тарелки, который сунул ему в руки. Но чтобы не перепутать, незаметно мазнул холодный край сажей. Второго такого Ивана не придумаешь!..

Мы честно ломали ноги по крутым сопкам, хотя, не говоря об отце, были еще липовыми охотниками по зверю. Однако и зима 1927 года была не добычливой. Главная пища зверья в корейских лесах — желудь — совсем не уродился. Кабан разбрелся, прятался на хвощах в непроходимых ельниках далеких вершин, медведь залег рано, коза тоже куда-то подевалась, а потому тигры, барсы и рыси в поисках добычи бродили бог знает где. Копытных понемногу добывали на мясо, но не это было целью экспедиции. Рид нервничал.

И вдруг обнаружили след крупного медведя, который очевидно шел ложиться в берлогу. На утро отец наметил преследование. Собрали продуктов на три дня, взяли пилу и топор на случай ночевки в лесу. Он разрешил взять двух помощников: Виктора и Нику-Ваню. Олсуфьеву тоже загорелось пойти с ними. Рид с вечера не возражал, но когда утром все собрались во дворе фанзы, вдруг заявил, что Майкла он не отпускает. А тот уперся: пойду!

Юрий Михайлович держал под уздцы оседланную лошадь. Рид кипятился слева, Олсуфьев справа. Остальные, готовые к выходу, с винтовками на ремнях, стояли полукругом возле. Рид сыпал ругательствами, угрозами. Рукавичка правой руки сжималась в кулак, готовая к выпаду.

— Запрещаю! Останетесь при мне. Или… поедете обратно в Харбин!

Граф невозмутимо парировал:

— Хорошо, только по первому классу!

В самый критический момент отец оперся о седло, оказавшись между спорящими.

— Джентельмены, прекратите! Этот шум не делает вам чести.

Мы одобрительно загудели. Рид оглянулся на нашу компанию: «Все вооружены, черт их знает, этих русских варваров»… Он примолк, а отец сказал примирительно по-английски:

— Мистер Олсуфьев, лучше вам остаться. Я обещаю взять вас как-нибудь в другой раз.

Тот хмуро кивнул и зашагал назад в фанзу, а Рид вскочил на коня и ускакал. Однако медведя так и не нагнали. След замело, вернулись ни с чем. И вскоре наметили перебазировать лагерь на запад в район Мусана.