Читать «Так они жили» онлайн - страница 40
Елена Ильина-Пожарская
— Вот как! Я тебя, милый, пороть больше не стану, а бунтовщиков у себя держать не намерена. Готовься «под красную шапку». Теперь мне некогда, я на три дня уезжаю, а когда вернусь, так и справимся. Связать его и держать под караулом! — обратилась она к старосте. Обо всем этом узнала в тот же вечер от Ольги и Женя.
— Что это значит: «под красную шапку»? — спросила она с тревогой у плачущей Оли.
— В солдаты, значит, отдадут… Вот что!
— В солдаты? Да ему там не хуже, пожалуй, будет.
— Не хуже, да ведь на двадцать пять лет! Ведь мы старухами будем, когда ему отставка выйдет. А война если… Убьют его! Ох, и зачем эти деньги ему давать было. Как мать-то убивается! Она здесь в прачках… Один ведь у нее и сын-то. Удавлюсь, говорит.
— Не будет этого! Я скажу тетке, что и деньги я ему дала, и письмо ко мне было, — проговорила, вся побледнев и сжав зубы, Женя.
— Что же, говори, а только тогда мне уж здесь оставаться нельзя. Она меня живьем съест. Мне все равно тогда петли не миновать.
— Почему же она узнает о тебе?
— Потому что как начнет тебя пытать да допрашивать, так где же тебе стерпеть, во всем и повинишься.
— Бить она меня не смеет, — с гордостью возразила Женя, — да если бы меня живую на кусочки резали, я бы тебя не выдала, напрасно беспокоишься, — уж с обидой докончила девочка.
— Чего она не посмеет, — задумчиво проговорила Оля. — А ты не сердись, я тебе верю, только… А будь что будет! Надо Степана отстоять. Женюшка, ты с покорностью, ты ее моли, проси за Степана, а обо мне не тревожься, я все равно убежать хотела, ну и убегу.
Долго девочки плакали и целовались в этот вечер. Аглая Григорьевна должна была уехать рано утром, и Женя так и не засыпала всю ночь, чтобы успеть захватить тетку и переговорить с нею до отъезда.
Женя так была взволнована, что, когда она неожиданно появилась в столовой, Аглая Григорьевна сразу увидела по ее бледному и решительному личику, что произошло нечто важное.
— Это еще что значит? Кто тебе позволил встать и провожать меня? Скажите, какие нежности напали. Только раскиснешь вся и заниматься будешь отвратительно… Ну, это еще что? — спросила она с изумлением, когда девочка бросилась перед ней на колени и задыхающимся голосом произнесла:
— Тетя, умоляю вас, не сдавайте Степана в солдаты! Я одна во всем виновата!..
— Вот как, — протянула Аглая Григорьевна. — Отлично. Продолжайте, сударыня, продолжайте.
— И письмо было ко мне, и деньги я ему дала, во всем я, одна я виновата. Простите ему… Накажите лучше меня, как хотите, — он не виноват.
— Ну, уж это мое дело разбирать, виноват он или не виноват. А вот ты-то, как все это знаешь? Что это? Заговор? С холопами заодно? И где ты взяла деньги? У меня же, верно, украла?..
— Я не воровка! А его наказывать не за что, уж и то он две недели больной лежал! Это несправедливо…
— Откуда ты все это знаешь, негодяйка? Ты тут с кем дружбу свела? Какой мерзавец смел с тобой разговаривать? Отвечай сейчас!..
— Я… Вы меня лучше не спрашивайте, тетя. Я все равно вам ничего, ничего не скажу, лучше умру, а не скажу…