Читать «Сокровище троллей» онлайн - страница 202
Ольга Голотвина
— Гранит говорил, у него арбалет с собой, — поддержал хозяина Подранок. — Может, у тебя, хозяин, лук найдется?
— У меня арбалет в чулане, — кивнул Кринаш. — Принеси-ка, Дагерта. Попробуем горящими стрелами, как в троллей.
— Недотепка! — крикнула Дагерта. — Детей запри, чтоб не выскочили во двор!
* * *
Да, он ждал их почти у самых ворот — великолепный зверь в вихре метели. Стоял и царственно ожидал, когда истерзанная страхом жертва выползет к нему.
Жертва стояла уже почти в воротах, но не шла под милосердный удар лапы, который оборвал бы ее мучения. С нею делились отвагой и силой другие люди, обступившие запуганную добычу. В руках у двоих было оружие — жалкое человеческое оружие, что оно могло против зверобога?
Но эти люди не пели.
* * *
Кринаш хмуро ухмыльнулся и даже не стал взводить пружину арбалета. Как-то сразу понял, глядя на серебристого неподвижного гиганта, что ничего ему не сделают арбалетные болты.
Но как-то надо вырываться из осады…
Колебания Кринаша прервал пронзительный голос:
— Вот это я выспалась так выспалась! Давненько так сладко не почивала! Что тут, на дворе, — снежок идет? Вот под снег да под дождь так хорошо спится! Вот если бы добрые хозяева нищей старушке хоть корку хлеба подали… а еще лучше — горяченького чего… Уж так тяжко на старости лет без горяченького…
Все разом обернулись к конюшне, от порога которой ковыляла довольная, разнеженная бабка Гульда. К темному сукну балахона прилипли стебельки сухой травы.
Все успели забыть про старую нищенку, пока она дрыхла, зарывшись в сено. И теперь глядели, как она топает к воротам. Любопытно ей, стало быть: почему все тут собрались?
Кринаш и Дагерта посторонились — и Гульда увидела перед воротами громадного белого медведя.
Старуха перестала улыбаться.
— Вот оно как… — сказала негромко.
И пошла в ворота.
Гилазар, никогда не слышавший о нищенке-ведьме, дернулся было остановить ее. Но Кринаш помешал — поспешно шагнул между господином и бабкой Гульдой.
* * *
Медведь, вытянув шею, без удивления глядел на медленно бредущую к нему старую женщину.
Ему не раз приходилось видеть такое. В тяжелые зимы — «мертвые зимы», как говорили в Уртхавене, — когда бури выжимали лед на сушу и воздвигали ледяные горы, закрывающие охотникам на тюленей путь к морю, старики и старухи, не в силах глядеть на голодающих детей, уходили на поиски своего бога. Они шли в ночи и пели: «Забери меня, Тяжелая Лапа, айя, эйя! Я твоя добыча, Грозная Пасть, айя, эйя! Поверни ветер, Хозяин Пурги, взломай лед!..»
Эта старуха не пела.
Подошла спокойно и твердо. Глянула бестрепетным взглядом. И на языке, которого не ведали здешние леса, на языке заледенелых берегов промолвила запретное имя — то, что уртхавенцы шепчут на ухо своим детям, но никогда не произносят вслух.
— Ну, здравствуй, Север-Медведь, — сказала старая женщина. — Здравствуй, внук.
* * *
Замершие у ворот люди потрясенно глядели, как женщина, прижавшись к мохнатому боку, обнимает медведя, насколько хватает рук.