Читать «Поход в Страну Каоба» онлайн - страница 112

Тропа была здесь настолько узка, что постройку моста пришлось поручить небольшой группе пеонов, иначе рабочие только мешали бы друг другу.

— Тогда давайте хоть здесь выспимся как следует, — сказал Сантьяго и улегся на землю.

Андреу тоже хотелось спать. Но у Селсо сна не было ни в одном глазу, а бодрствовать один он не желал. Поэтому он старался найти кого-нибудь, с кем можно было бы поговорить. Селсо думал о своей судьбе, так безжалостно вырвавшей его из родного селения, отторгнувшей его от невесты и от всего, что он любил, что ему было необходимо, чтобы построить свою жизнь — бедную ли, богатую ли, но свою собственную, — о судьбе, выбившей его из привычной колеи, и мысли эти терзали ему душу. Селсо и виду не подавал, что страдает, что на душе у него печаль, глубокая печаль. Порой ему казалось, что у него все внутри сотрясается от рыданий и сердце переполняется слезами. Но что такое слезы, текущие из глаз, Селсо вряд ли знал — индейцу несвойственно обнаруживать свои чувства и страдания, а Селсо был индейцем до мозга костей. Индеец никогда не позволит себе ни сказать, ни выразить жестом что-нибудь вроде: «Глядите, люди, глядите, как я страдаю… Сочувствуйте мне, поймите меня!» Селсо, как и все его соплеменники, обладал стоическим характером, ему были присущи внутреннее сопротивление страданию и неколебимая вера в спасение. Но по вечерам, когда Селсо ложился спать, или днем, на привале, когда его клонило ко сну, в нем все начинало кипеть. Тогда, чаще всего уже в полусне, он рисовал себе картины мести. Он представлял себе, как капатасы и энганчадоры умирают в ужасных мучениях, как они молят о пощаде, а он сидит рядом и так же безжалостно взирает на их муки, как они в свое время — на его страдания и страдания его товарищей. Эти видения возбуждали Селсо, приводили его в неистовство и обессиливали. Он боялся этих видений, потому что они вконец его изматывали, и бывал рад, когда так уставал за день, что засыпал, едва вытянувшись на своей циновке. Но сейчас он был недостаточно измучен, чтобы быстро заснуть, и поэтому искал общества товарищей — лучше болтать, чем мучиться в полусне.

Холм, на котором расположилась команда, порос огромными, похожими на башни елями. Они спускались по склонам до самого озера. Деревья эти напомнили Селсо родное селение с его глинобитными хижинами. В них не было ни окон, ни мебели. Огонь разводили прямо на утрамбованном земляном полу. Когда мать Селсо варила еду, хижина наполнялась дымом, который медленно просачивался сквозь щели там, где крыша из пальмовых листьев опиралась на столбы.

Земля, на которой растянулся Селсо, была устлана опавшей хвоей — иглами длиной в палец. Глядя на иглы, Селсо вспомнил праздники у себя на родине, когда пол хижин густо посыпают зеленой хвоей, не уступающей по красоте самым прекрасным коврам, а по аромату — дорогим духам.

Селсо сидел, обхватив руками колени. Он глядел на покачивающиеся на ветру зеленые вершины елей и даже не курил.

— Андреу, — спросил Селсо, — у вас в деревне на праздники пол тоже посыпают хвоей?