Читать «В «игру» вступает дублер» онлайн - страница 94

Вагнер протапливал печи на вилле дважды в сутки: рано утром и к вечеру, поэтому в середине дня подолгу сидел дома. Когда Зигфрид ушёл, он ещё посидел некоторое время нахохлившимся вороном и стал собираться. «Не мог уйти раньше», – с досадой подумала Анна. Она любила отца, как и он её, но сегодня он, словно нарочно, не захотел оставить её наедине с Зигфридом. Стал рассказывать о генералах, об Антонине. Анна поняла, что это специально для Зигфрида. Что отец знает? О чём догадывается? У них никогда не было разговора на эту тему.

Анна чувствовала, что сегодня Зигфрид пришёл именно к ней. Не по делу, не с шифровкой, а именно к ней. Он задерживал на её лице свой ласковый взгляд, говорил с такой интонацией, будто хотел показать, как винит себя за то, что так долго не приходил. Когда Зигфрид ушёл, Анна стала с радостью припоминать все детали их короткой встречи, его слова, его жесты. Всё говорило о том, что она любима. Наконец-то пришло её счастье!

В приподнятом настроении Анна принялась наводить в доме порядок. Давно уже она не вытирала стёкла с таким удовольствием, не тёрла так энергично полы. А если стол отодвинуть к окну, то комната будет казаться просторнее. Скоро Новый год, прекрасный весёлый праздник. Осталось всего пять дней. Конечно, его не придётся отмечать так, как до войны, но Зигфрид придёт обязательно, и она постарается, чтобы в доме было уютно, хорошо.

В дверь торопливо застучали. Анна глянула в окно. Кажется, видна фуфайка отца, недавно ушедшего топить печи на вилле. Лица его в сумерках она уже не видела, но, судя по одежде, это он. Что, ключ забыл?

Анна открыла и действительно увидела отца. Он дышал шумно, с присвистом, лицо его покрылось серым налётом. Анна испуганно спросила:

– Папа, что случилось?

– Сейчас, дочка, сейчас… Дай передохнуть. Фу-у-у…Бежал…

– Бе-е-жа-ал?

Анна ничего не понимала. Отец давно уже еле ходил на своих больных ногах, с трудом дышал из-за постоянно простуженных лёгких и слабого сердца, а тут – бежал?

– Его надо предупредить! – еле выговорил Вагнер. – Там засада!

Анна сразу поняла, что речь идёт о Зигфриде. Ей показалось, будто комната несколько раз повернулась вокруг неё, и стол, который она только что собиралась передвинуть, отъехал к противоположной стороне. Нет, это она чуть не упала. Хорошо, что подвернулся стул, за который можно ухватиться обеими руками.

– Погоди, папа, погоди, – тихо сказала Анна и села на подвернувшийся стул.

Вагнер еле отдышался, и Анна, наконец, почувствовала, что в состоянии понять, о чём говорит отец.

– Ну, папа…Только, пожалуйста, всё… всё, что знаешь.

– Скрываешься от отца, – обиженно заявил почти окончательно отдышавшийся Вагнер. – Я же не слепой. Не знаю и знать не хочу, зачем к тебе ходит артист…

– Художник, папа…

– Это неважно! Не знаю, зачем, но только не зря ты ему бумажки припасаешь. Ну, да ладно… В общем, прихожу я на виллу, затапливаю все печи – и уходить. Теперь они долго горят, так их солдат ночью тушит. Да-а, а вспомнил, что Антонина просила у неё во флигеле печку посмотреть, дескать, стала гореть плохо. Прохожу под её окном и вижу, как в дверь Фишер заходит. Это который из гестапо, он к ней иной раз заглядывает. Я думал, по мужской линии – ей же всё равно кто. Ну, я и остановился, не знаю, что делать дальше. А у неё форточка открыта – печка же дымит. И слышу я их разговор. Он ей: «Где мне можно вас подождать, но так, чтобы никто не видел?» Она ему: «Ждите в соседней комнате, мы туда не пойдём». Он: «Не жалейте коньяка, напоите Ларского как следует, а потом будете задавать ему вопросы, которые я вам дал. Да подучите их ещё». Она: «Хорошо». Он: «Обласкайте его, прикиньтесь обиженной немецким командованием, скажите, что вас почти все бросили». Она ему: «Это так и есть». Он: «Ещё не всё потеряно. Вы можете ещё нам послужить, если сегодня справитесь с заданием. Он должен в вас поверить. Дайте ему понять, что он может использовать в своих целях вашу близость к немецкому командованию. Скажите, что фон Клейст звонил, обещал скоро вернуться и устроить новогодний банкет, а вы берётесь устроить ему приглашение. Должны же мы, наконец, разгадать, что такое господин Ларский. Если он не тот, за кого себя выдаёт, то непременно ухватится за возможность проникнуть на виллу в новогоднюю ночь и втереться в доверие высших офицеров». Я, как услышал это, прямо сюда, а надо бы старому дураку в театр.

Анна медленно встала со стула, подошла к отцу, крепко его обняла.

– В театр тебе нельзя, папа. Ты только навредил бы З…з…Сергею. Ложись, отдыхай, ни о чём не думай. Я знаю, что делать.

Анна стала быстро одеваться. Потом прошла в свою комнату, вынула из тайника пистолет, положила в карман. Она была совершенно спокойна, тщательно обдумывала каждый свой шаг. Когда собралась уходить, отец, теребивший в руках пустую трубку, спросил:

– Ты только предупредишь и придёшь?

– Да, папа.

– А может, лучше я схожу?

– Ты не успеешь.

– Ах, ты, господи… Но ты осторожнее, доченька.

– Не беспокойся, папа.

– А может, не надо? Ничего ему не сделается, твоему артисту. До Нового года ещё время есть, успеешь предупредить.

– Нет, папа. Кто знает, что может сегодня произойти.

– Ах, ты, господи… Немцы вот-вот побегут, потому и свирепствуют. Всякого готовы подловить… Ты бы, дочка, на время скрылась, ушла бы в Георгиевск к Волковым.

– Что ты, папа… Нельзя мне уходить.

– И зачем я, дурень старый, тебе сказал!

– Ты правильно сделал, папа… И я тебя очень люблю.

Анна поцеловала отца в щёки, прижалась к нему на несколько мгновений и направилась к двери.

– Осторожнее, доченька!

– Хорошо, папа.