Читать «Синий георгин» онлайн - страница 3

Он рос в ней, как цветок, который видеть, чувствовать, понимать могла только она. И вместе с ним росла и крепла ее бескрайняя любовь.

Влажным и душным летом Амелия расцвела, впервые в своей жизни познав любовь к кому-то, кроме себя, и к чему-то, кроме собственного комфорта.

Ее ребенок, ее сын, нуждался в ней, и она преисполнилась решимости защищать его, чего бы ей это ни стоило.

Умиротворенно сложив руки на огромном животе, она руководила обустройством детской. Бледно-зеленые стены и белые кружевные занавески. Лошадка-качалка из Парижа, колыбелька ручной работы из Италии.

Она убирала в маленький гардероб крохотные одежки. Из ирландских и бретонских кружев и французского шелка. С изящно вышитыми монограммами — инициалами ребенка. Она назовет его Джеймс Реджинальд Коннор.

У нее будет сын. Наконец-то у нее будет что-то свое! Кто-то, кого она сможет любить. Они будут путешествовать вместе: она и ее прекрасный мальчик. Она покажет ему мир. Он будет учиться в лучших школах. Он — ее гордость, и радость, и любовь.

Тем жарким летом Реджинальд приезжал в ее дом на Саут-мейн все реже и реже, и ее это вполне устраивало. Он был всего лишь мужчиной, а в ней рос ее сын. Она никогда больше не будет одна.

Когда начались схватки, Амелия не испытала страха. И все долгие мучительные часы она мысленно видела только одно — свое дитя. Сына. Джеймса.

Она обливалась потом, изнемогая от жары, — огнедышащий монстр почему-то мучил ее больше боли, — и в какое-то мгновение сквозь туманившую глаза пелену заметила взгляды, которыми обменялись доктор и повитуха. Тревожные, мрачные взгляды. Вапрочем, она молода и здорова. Она выдержит.

Время словно застыло в свете газовых ламп, наполнявших комнату колеблющимися тенями. И наконец сквозь волны изнеможения она услышала тонкий плач.

—Мой сын... — по ее щекам заструились слезы. — Мой сын.

Повитуха не дала ей приподняться, снова уложила на подушки, утешая, нашептывая:

—Полежите спокойно... попейте немного... отдохните...

Она пригубила какую-то жидкость, надеясь смягчить саднящее горло, почувствовала, что это настойка опия, и, не успев возразить, провалилась в глубокий, глубокий сон.

Когда она очнулась, шторы были плотно задернуты и в комнате царил полумрак. Она пошевелилась. Доктор поднялся с кресла, подошел, взял ее руку и стал считать пульс.

—Мой сын. Мое дитя. Я хочу видеть мое дитя.

—Я попрошу принести вам бульон. Вы долго спали.

—Мой сын... Он голоден! Принесите его мне.

—Мадам. — Доктор присел на край кровати. Его глаза казались очень светлыми, очень обеспокоенными. — Мне жаль. Ребенок родился мертвым.

Горе и страх впились в ее сердце острыми обжигающими когтями.

—Я слышала его плач! Вы лжете! Почему вы говорите мне такие ужасные слова?

— Она не плакала. — Доктор ласково сжал ее пальцы. — Вы рожали долго и мучительно. В конце родов вы бредили. Мне жаль, мадам. У вас родилась мертвая девочка.