Читать «Родники» онлайн

Мой отец служил в конторе ткацкой фабрики Никитина в Замоскворечье. Улицы тогда в Москве были вымощены булыжником, и весной между камнями прорастала зелёная трава. Езда была небольшая, автомобилей в Москве совсем не было.

Широкие дворы почти сплошь были покрыты мелкой ромашкой, которая так сильно и приятно пахнет, если потереть ее в пальцах. Этот запах, как только я его вспомню, переносит меня в детские годы, на большой двор Никитинской фабрики.

Зеленая травка на этом дворе, правда, росла только у забора, вся середина двора была вытоптана: здесь каждый день проходили сотни рабочих.

Каждое утро по нашему двору в пролётке с откинутым верхом подъезжал к фабрике человек, которого отец называл «хозяин». Толстый кучер натягивал вожжи и круто осаживал рыжую лошадь с тонкими резвыми ногами. Хозяин, медлительный, грузный человек, выходил, накреняя пролётку на бок, и исчезал в тёмном отверстии раскрытой двери. Над дверью была железная вывеска с надписью: «Контора».

Всё это я стала понимать гораздо позднее. А в то время мне было всего три года. У меня была подружка Дуняша, девочка с толстенькой короткой косичкой, дочь ткача. Дуняша была вдвое старше меня, она часто приходила к нам.

Каждый раз, как только со скрипом растворялись широкие ворота фабрики и показывалась знакомая, подтянутая на вожжах лошадиная голова и круто изогнутая шея с длинной золотистой гривой, Дуняша подбегала к окну и говорила всегда одно и то же:

— Вон Микитин приехал!

Однажды тёплой весной мы с ней играли на дворе, около ворот. Дворник Данила быстро пробежал мимо меня открывать ворота.

— Ой! Микитин приехал! — испугалась Дуняша. Ты стой тут, а я побегу. Микитин — не дай бог с ним не поздороваться — заругает! — И убежала.

Пролётка остановилась у конторы. Лошадь жевала удила, влажные добрые губы её были приоткрыты, и по углам их висели клочья белой пены. Хозяин слез с пролётки и пошёл в дверь конторы.

Кучер отпустил вожжи, лошадь потянула голову вниз и переступила ногами. Одна передняя ее нога была плотно забинтована до колена. Я подошла поближе, голова лошади повернулась в мою сторону; круглые глаза смотрели на меня кротко и задумчиво.

Несомненно, это был кто-то очень добрый, и его хотелось погладить. Я подошла почти к самой морде, очень большой. Лошадь повела на меня светящимся глазом.

Тогда я вспомнила наставления Дуняши, подошла еще на шаг, на всякий случай поклонилась и сказала:

— Здравствуй, Микитин!

«Микитин» не заругался, может быть, потому, что с ним поздоровались, и посмотрел ещё добрей.

В это время сзади кто-то засмеялся, чьи-то руки подхватили меня подмышки и подняли высоко-высоко. Я обернулась и увидела очень близко весёлые голубые глаза отца и буйные его русые волосы надо лбом.

— Это разве Микитин? — сказал он, смеясь. — Микитин — это хозяин. И не Микитин, а Никитин. А это лошадка, хорошая, добрая…

Отец подошёл ближе к «Микитину», и я погладила его большую добрую морду.

Дедушка Никита Васильевич

Дуняша всё равно продолжала называть хозяина «Микитин», хотя теперь я уже хорошо знала, что надо говорить «Никитин».