Читать «Пиф-паф» онлайн - страница 11

С таким вот ножом на поясе, с мелкашной винтовкой 5,6 мм, но при снайперском прицеле, позволял я себе далеконько и без призора удаляться от расположения бригады, а сухим пайком брал в нагрудный карман энцефалитки пару плиток американского ленд-лизовского пористого шоколада, который Америка предназначала советским подводникам. (Теперь по России наплодилось множество ненавистников Америки. Так вовсе о малой малости хотелось бы мне сказать этим людям, одичавшим и вскипающим от немотивированной злобы: ведомо ли вам, что в войну американские школьники, не ориентированные на это американским комсомолом и пионерией — общенационально отказывались от школьных завтраков и обедов, чтобы Америка могла послать больше провианта воюющему СССР? Среди прочего — было и это.)

Было и такое: во взрослости встречал я замшелых человеческих шерстистых носорогов и птеродактилей, на которых со священным трепетом показывали пальцами:

— Он видел Ленина!

Встречался мне и один из носителей бревна на известном и множественно воспетом субботнике. И если суммировать воспоминания всех соносителей бревна с Ленным на субботнике, то бревно это должно бы иметь длину от Ярославля до Архангельска. Да что там: рассказывали мне вдумчивые люди, что было в стране и потаенное ателье по тиражироваиию пальто Ильича, простреленного на заводе Михельсона Фаиной Каплан. (Чтобы не замусоливать оригинала, таская пальто для экспонирования из музея в музей, а всякому периферийному музею — по собственному простреленному пальто Ильича.)

Ну, пусть кто-то обмирал от счастья, что видел Ленина, — а я по сию пору горжусь тем, что видел Лунина. Личного врага Гитлера, который так торпедировал грозу морей, германский линкор "Тирпиц", что всю-то войну простоял "Тирпиц" на ремонте в доках.

И другая была у меня мальчишеская мечта — поручкаться с другим личным врагом Гитлера — командиром подлодки Маринеску. Которого коммунисты распорядились именовать по радио и в печати только под фамилией Маринеско. Дабы стал он украинцем и не навевала его фамилия мыслей о румынскости. (Интересно. при нынешнем раздрыге отношений с Украиной — современные военные историки переделали фамилию Маринеско на Маринесков или еще только намереваются?)

В одной из знаменитейших своих песен Владимир Высоцкий — всё для фронта, всё для победы! — поет, как подавал кувшином на крыши воду — тушить зажигательные бомбы.

Они уже были редкими в небе, самолеты люфтваффе, но я, приладив мелкашку на морену — всё для фронта всё для победы! — выцеливал по блистеру высокий в небе "хейнкель — 111" — и в это время кто-то тронул меня за плечо со спины.

Очень высокий, оборванный, в светлой бороде и при немецком автомате на груди — это был финн. Пальцем он тронул мой нагрудный карман, где топорщились две обертки американского шоколада. Я вынул и отдал одну плитку. После чего в отношениях наших наступила долгая, МХАТовская, качаловская пауза, понятна нам обоим: как быть дальше, как исчерпать ситуацию?

Командовать, ясно, было тут финну. И проще бы всего — взять у меня из рук малопульку, из неё же без избыточного шума укокать меня, зашвырнуть винтовку в залив, а меня — под любую намытую прибоем карчу — и взятки гладки. А если не делать этого, повернуться и уйти в чащобник? Где гарантия, что мальчишка не выстрелит в спину? Уходи первым ты, показал рукой финн и подтолкнул в затылок.