Читать «Авель Санчес» онлайн - страница 33
Мигель де Унамуно
– Да простит вам бог, как я вам прощаю.
– Прощаешь? Скажи, в чем ты меня прощаешь? За что меня должен прощать господь? Скажи-ка!
– Что же, хозяин, мне очень жаль покидать вас, но я не могу служить в вашем доме.
– Вот с этого ты и должна была начать, – заключил Хоакин.
Оставшись наедине с женой, Хоакин сказал:
– А разве эта ханжа не будет теперь повсюду рассказывать, что я рехнулся? А может быть, я и в самом деле рехнулся, Антония? Скажи, я сошел с ума или нет?
– Ради бога, Хоакин, прекратим этот разговор…
– Да, да! Я сам чувствую, что рехнулся… Запри меня. Ведь я непременно сойду с ума!
– Возьми себя в руки, Хоакин!
XIX
Он сосредоточил все свои помыслы на единственной дочери, на ее воспитании и обучении, на ограждении ее от грязи и пороков человеческого рода.
– Гляди, – нередко говаривал он жене, – ведь это счастье, что она у нас одна, что больше у нас нет детей.
– А разве тебе не хотелось бы сына?
– Нет, нет, лучше дочь: ведь ее куда легче держать в стороне от дрязг и непристойностей этого мира. Да и потом, будь у нас двое, непременно явилась бы между ними зависть…
– Ну нет!
– Да, да, непременно явилась бы! Ведь никак невозможно поделить между ними ласку поровну: то, что дается одному, неизбежно отнимается от другого. Каждый просит все для себя, и только для себя. Нет, нет, я бы нипочем не хотел очутиться в положении господа бога…
– В каком положении?
– Иметь такое количество детей. Разве не говорят, что все мы божьи дети?
– Пожалуйста, не богохульствуй, Хоакин…
– Одни здоровы только для того, чтобы другие были больны… Стоило бы присмотреться к распределению недугов!
Хоакин не пожелал, чтобы его дочь училась вместе с другими детьми. Поэтому он пригласил учительницу домой а иногда и сам в свободные минуты занимался с дочерью.
Бедняжка Хоакинита быстро угадала в своем отце страдальца. От него же она восприняла горькую концепцию жизни и мироустройства.
– Говорю тебе, – твердил Хоакин жене, – что, имея одного ребенка, нам не нужно распылять ласку…
– А говорят, что чем больше распылять, тем лучше урожай…
– Пустые россказни! Помнишь этого несчастного Рамиреса, того, что занимал должность прокурадора? Так вот, отец его имел двух сыновей, двух дочерей и почти пустой карман. В доме – хоть шаром покати, второго блюда за обедом не знали; только Рамирес-отец получал второе, от которого он иной раз давал отведать одному из сыновей и одной из дочерей, и при этом всегда одним и тем
– Какой ужас! И почему же?
– Откуда я знаю?… Видно, они казались ему красивее, лучше…
– Вроде как Карвахаль, который не переносит даже вида своей младшей дочери…
– Это потому, что она родилась поздно, через шесть лет после предыдущей, когда дела его пошатнулись. И вот вдруг новая обуза, да к тому же еще и неожиданная. Поэтому-то ее и называют втирушей.
