Читать «Нарвское шоссе» онлайн - страница 114

Мимо нас протопали те самые бойцы, что были с нами на пароме. Я снова увидел на плече у первого номера этот самый неизвестный мне пулемет с магазином сверху. А солдатик рядом с ним (явно второй номер расчета) тащил большой портфель, сильно оттягивающий ему руку. Неужели они в портфеле магазины запасные таскают?1 Чудны дела твои, Господи! Это они сами додумались, или пулемет — тоже эстонский, и тогда портфель для «рожков» по штату положен?

Вскоре подъехала такая же двуколка. Мы погрузились в нее и поехали в сторону недальней деревни. На оставленный берег я особенно и посмотреть не успел.

1 Именно так.

То с санинструктором беседовал, то глядел на этот самый портфель, то грузился. А вообще уже довольно давно стоит тишина, и какая-то она подозрительная. Так и ждешь чего-то, что разобьет ее, как стекло булыжником.

Авторский комментарий

Герой уже не сможет поглядеть на оставшуюся позади полосу берега возле деревни Калмотка. И очень многих, оставшихся на том берегу, он уже не увидит тоже. Тишина над Лугой не зря кажется ему подозрительной.

Отрывок из отчета коменданта укрепленного района.

«ДОТы 2-й линии — всего 11 штук, жили и дрались до 19.00 21.8.41, последняя связь с ними нарушилась со сдачей Калмотки противнику в 19.00 21.8.41. Причем, по словам командира батальона 546 сп 191 сд т. Петрова, точка № 17, в которой находится командование 263 апб, блокирована в 12.00 21.8.41, но связь Петрова с № 17 была до 17.00, и комбат т. Голышев просил деблокировать его точку, но 546 сп этого не сделал, а ушел на правый берег р. Луга.

Таким образом в 17.00 21.8.41 связь с дотами Дубровского узла прекратилась».

На правый берег пробились немногие. Комбат и военком батальона отходили последними и были расстреляны противником во время преодоления реки Луги вплавь.

Проклятая пуля догнала в воде.

«Товарищ Чапаев!» Не видно нигде.

Лечился я еще дня четыре или пять. Сколько точно — не могу сказать, потому что началось отступление и мы несколько раз переезжали с места на место. Да еще и нас, раненых, передали медикам пулеметного батальона, поскольку большая часть наших медиков осталась на левом берегу.

Как и большинство из батальона, включая командира и комиссара. За Лугой остались только несколько дотов в Кошкинском узле обороны. Вообще он располагался на обоих берегах реки, а его заречная часть воевала еще несколько дней. Другие раненые мне рассказали, что стрелковая дивизия и наши отошедшие из-под Нарвы артпульбатовцы пытались вернуть Кингисепп, и это почти что получилось. Но немцы подбросили резервы и оттеснили атакующих от города. А дальше они начали наступать от города по правому берегу в сторону Кошкинского узла, заходя нашей второй линии в тыл, а потом нажали и на левом берегу. К вечеру того дня, когда я загремел к медикам, немцы вышли на берег. Я спрашивал, видел ли кто-то тех, кто переправился на наш берег, уходя от немцев, но мне никто точно сказать не смог, были ли они. Тех же из нашего дота, кого ранило раньше меня, уже не было — их отправили куда-то дальше. Двое бойцов были из соседних дотов — один ранен в той контратаке на Дубровку, а второй — чуть попозже при обстреле. Раны у них были не тяжелые, поэтому они пока долечивались тут. Но они тоже ничего сказать мне не могли про ребят из нашего дота. Мне как-то не верилось, что они погибли или попали в плен. Может, это неправильно, но... не верил, и все. Не мог тот же Федор Ильич, провоевавший столько лет, так вот взять и погибнуть! Да и про остальных в голове не укладывалось. Умом я, конечно, понимал, что это могло случиться с каждым: какой-то паршивый немецкий артиллерист за десять километров так установит прицел — и человека нет. А установит прицел не так — только ранен или вообще невредим.