Читать «Слово и дело!» онлайн - страница 121

Поводов к устройству попоек и всевозможных пиршеств с такою оригинальною целью было очень много: ни Петр, ни его приближенные не упускали случая ими пользоваться; церковные праздники, царские и кавалерские дни, спуски кораблей, закладки новых зданий, приход новых кораблей — все было достаточным предлогом для пира. В 1715 году, между прочим, рождение царевича Петра Петровича, чрезвычайно порадовавшее государя, вызвало целый ряд обедов «с зело-веселительным пьянством». Ради веселия и праздника государь делался снисходительным к некоторым человеческим слабостям. Так, например, в один из больших праздников он наткнулся на улице на мертвецки пьяного работника. Монарх толкнул его ногою, говоря: «Вставай, брат!», но толчок ли был слаб, или вино тогдашнее крепко, только работник не проснулся. Государь велел убрать его в караульню. Когда пьяный проспался, его привели к Петру. Работник, не видя в очах и в голосе монарха ничего гневного, чистосердечно покаялся: «Обрадовавшись празднику и отдохновению от работы, согрешил — напился». Государь простил кающегося. «Да опохмелите его, — заметил он, отпуская работника, — чай, голова у него болит…»

На пиршествах присутствовали все знатные дамы; присутствовала и фрейлина Гамильтон. Красавицы, в угоду пирующим, зачастую осушали бокалы… Ассамблеи не получили еще правильного устройства; самое слово не закреплено было царским указом, но собрания танцевальные были в большом употреблении, и все дамы, в особенности молодые иностранки, чуждые русского предубеждения к этим потехам, от души веселились; веселилась и танцевала, без сомнения, и наша красавица. Она не имела первое время опасных соперниц, которые могли бы затмить ее своею красотою. Царевны Анна и Елисавета Петровны были прекрасны, по замечанию современника, «как ангелы»; но в это время были детьми. Княгиня Марья Юрьевна Черкаская (родилась в 1696 году, умерла в 1747 году), обе Головкины, Измайлова, считавшиеся в 1721–1723 годах первыми красавицами петербургского двора, в то время также были еще очень молоды. В числе немногих соперниц Гамильтон в 1713–1716 годах была генеральша Авдотья Ивановна Чернышева, пользовавшаяся иногда особым вниманием государя… Он называл ее обыкновенно «Авдотья — бой-баба!»

Русским дамам много вредила дурная и отвратительная мода: они сильно румянились. Почти все петербургские дамы так хорошо умели раскрашивать себя, что мало уступали француженкам.

Страсть к нарядам и уборам с каждым годом более и более распространялась при дворе, но средства удовлетворять возникавшим потребностям были в самом младенческом состоянии. «Я от верных людей слыхал, — замечает князь М. М. Щербатов, — что тогда в Москве была одна только уборщица для волос женских; и ежели к какому празднику, когда должны были младыя женщины убираться, тогда случалось, что она за трои суток некоторых убирала, и оне принуждены были до дня выезда сидя спать, чтобы убору не испортить… Если страсть быть приятной такое действие над женами производила, не могла она не иметь действия и над мужчинами, хотящими им угодным быть, то то же тщание украшений ту же роскошь раждало. И уже престали довольствоваться одним или двумя длинными платьями, но многия с галунами, с шитьем и с пондеспанами делать начали».