Читать «Монах и дочь палача» онлайн - страница 33

Амброз Бирс

— Жестокие люди убили его, — произнесла она, и каждое слово рвалось рыданием из ее сердца. — Они лапали меня своими руками, ту, которую он так любил. Без всякой моей вины они обвинили меня в преступлении, которого я не совершала. Они натянули на меня рубище позора, а на голову — соломенный колпак, поставив на мне черное клеймо бесчестья. Они глумились надо мной, а его обрекли вести меня на веревке к лобному месту и там — привязать к столбу, и бросали в меня грязью и камнями… И тогда его большое, доброе сердце не выдержало… Он умер… И теперь я одна…

XXV

Бенедикта умолкла. Я не проронил ни слова в ответ. Что я мог сказать в этот скорбный час? Даже у Церкви едва ли найдется бальзам, способный залечить ее страшные раны. Чем больше я думал о нелепой жестокости того, что случилось с этой простой и безобидной семьей, тем сильнее в сердце моем нарастал безотчетный протест против мира, жизни, против Церкви, против Бога! Они несправедливы, чудовищно несправедливы! Жестоко, дьявольски несправедливы!

Все, что нас окружает, — закостеневшая, бездушная дикость, преисполненная угроз и мерзких неожиданностей, холодная от нетающих снегов — становится видимым воплощением жалкого бытия, которому бедное дитя было обречено с самого рождения.

…Минуло какое-то время, пока Бенедикта пришла в себя и немного успокоилась. Тогда я спросил ее, есть ли кто-нибудь, кто в состоянии защитить ее и помочь ей? И кто он?

— У меня нет никого, — ответила она. Затем, видимо, разглядев тревогу в моих глазах, добавила: — Я всегда жила очень уединенно, в Богом проклятых местах и давно привыкла к этому… Сейчас, когда отец умер, едва ли кто-нибудь заговорит со мной, да и я едва ли отважусь с кем-нибудь разговаривать, вы — единственное исключение.

Она замолчала, но потом, поколебавшись, заговорила вновь:

— Правда, есть один человек, но он…

Не закончив фразу, она снова умолкла. Я не стал настаивать и выяснять, кто это, чтобы не смутить ее. Бенедикта сменила тему.

— Я еще вчера узнала, что вы здесь. Мальчик приходил и просил молока для вас. Если бы вы были простым человеком, он не пошел бы ко мне. А вы — человек Божий, потому вам не может повредить то, к чему я прикасалась: всем ведомо — на мне тень дьявола. Но вы, верно, не забыли вчера осенить крестом свою трапезу?