Читать «Приключения русского дебютанта» онлайн - страница 38

Знаменитый Тайсон торопливо отвел Владимира в сторону.

— Очень рад наконец с вами познакомиться. — Когда он нагнулся, его голова оказалась на одном уровне с головой Владимира; у Тайсона это вышло совершенно естественно, будто опустили стрелу автокрана. Вероятно, он натренировался на многочисленных низкорослых друзьях; например, на той эфемерной девушке из Куала-Лумпур. — И Фрэнк тоже рад… Мы всегда стараемся подыскать для него приличного русскоговорящего.

— Мне нравится здесь, — сообщил Владимир в порыве великодушия.

— Здесь? В Америке?

— Нет-нет. На вечеринке.

— А, вы об этом. Могу я быть с вами откровенным, Владимир? — Владимир приподнялся на цыпочках: рот Тайсона, большой, губастый, вот-вот изречет некое откровение. Но какого рода? — Фрэнк в ужасном состоянии. На грани нервного срыва.

Обернувшись, они посмотрели на слависта, который, впрочем, выглядел вполне довольным в плотном окружении хорошеньких очкастых женщин; они то и дело смеялись, прихлебывая шерри.

— Бедняга! — произнес Владимир, и он не покривил душой. Почему-то озабоченность Тургеневым представлялась не слишком добрым предзнаменованием.

— Он пережил катастрофу в отношениях с одной молодой русской юристкой из семьи настоящих хищников. Хуже не бывает. Сначала она прекратила с ним встречаться. А потом, когда он подстерег ее в ресторане на Брайтон-Бич, официанты вышвырнули его и поколотили черпаками.

— Да, такое случается. — Владимир вздохом засвидетельствовал темпераментность своего рода-племени.

— Вы понимаете, как много значит для него все русское?

— Начинаю понимать, и очень явственно. Но должен сразу предупредить: никаких русских родственниц, достойных внимания, у меня нет.

Ну разве что тетя Соня, сибирская тигрица.

— Тогда вы могли бы время от времени совершать с ним прогулки, — предложил Тайсон, схватив Владимира за плечи, и этот жест напомнил Владимиру дружелюбных, хорошо воспитанных обитателей прогрессивного Средне-Западного колледжа, а также долгие обкуренные прогулки на «народном» «вольво», принадлежавшем его бывшей подружке, уроженке Чикаго, и ночи, когда он упивался вдрызг вместе со студентами-гуманитариями, проявлявшими к нему профессиональный интерес. — Могли бы разговаривать с ним на родном языке, — продолжал Тайсон. — Конечно, лучше бы сейчас стояла зима, тогда вы оба надели бы эти симпатичные меховые шляпы… Что скажете?

— Э-э… — Владимир отвернулся, настолько он был польщен. Не прошло и получаса, как он явился на вечеринку, а его уже просят помочь другу в беде. Его уже считают другом. — Почему нет. Я хочу сказать, с удовольствием.

Стоило ему произнести эти слова, эти искренние, прочувствованные слова, как над Владимиром засиял ореол. Ни по какой иной причине остальные гости не покинули бы внезапно чердачные закоулки и не столпились вокруг него, задавая вопросы, а иногда дружелюбно касаясь его плеча. Любопытствующие желали знать: каков его прогноз относительно России после распада Советского Союза? («Неутешительный».) Огорчает ли его возникновение нового однополярного мира? («Да, очень».) Кто его любимый коммунист? («Бухарин, кто же еще».) Существует ли способ остановить ползучее распространение капитализма и глобализации? («Мне такой неизвестен».) Что он думает о Румынии и Чаушеску? («От ошибок никто не застрахован».) Встречается ли он с Франческой, и если да, то как далеко у них зашло?