Читать «Приключения русского дебютанта» онлайн - страница 24
Гари Штейнгарт
— Зачем?
— Побыстрей, пожалуйста. Оставь эту фирменную отцовскую нерешительность.
Владимир сделал, как ему велели. Он выглянул в окно.
— Что я должен увидеть? — спросил он. — Бабушка опять под дубом. Швыряет ветками в индийца.
— Бабушка тут ни при чем. Иди обратно к двери. И без возражений… Сначала левой ногой. Потом правой… Стой! Повернись кругом. Теперь назад к окну. Шагай естественно, как ты обычно ходишь. Не обращай внимания на ноги, пускай они ступают сами по себе…
Мать замолчала, склонив голову набок. Переместила вес тела на одно колено и взглянула на ноги сына в ином ракурсе. Медленно приняла прежнюю позу, безмолвно глядя на Владимира.
— Значит, это правда, — произнесла она наконец бесконечно опустошенным тоном, запомнившимся Владимиру по их первым дням в Америке, когда мать прибегала с занятий по английскому и машинописи, чтобы приготовить сыну его любимый салат оливье: картошка, консервированный горошек, маринованный огурец и нарезанная кубиками ветчина, перемешанные с полбанкой майонеза. Иногда она засыпала, уронив голову на стол, в их крошечной квартирке в Квинсе, с длинным ножом в одной руке и англо-русским словарем в другой — рядок огурцов на разделочной доске, судьба семьи в тумане.
— Ты о чем? — после паузы осведомился Владимир. — Что правда?
— Даже не знаю, как тебе об этом сказать! Пожалуйста, не сердись на меня. Знаю, ты рассердишься. Ты ведь такой чувствительный молодой человек. Но, не сказав тебе правды, я не исполню свой материнский долг. А я его исполню. Правда в том… — Она глубоко вздохнула. Владимир насторожился: вместе с воздухом она выдохнула последние сомнения, изготовившись к бою. — Владимир, ты ходишь как еврей.
— Что?
—
Бедная, бедная Хала. Знал бы ты, Владимир, как мне жаль твою подружку… Разве мужчина может любить женщину, если он презирает собственную мать? Так не бывает. И разве женщина может любить мужчину, который ходит как еврей? Понять не могу, как вы до сих пор не расстались.
— Мне кажется, многие ходят, как я, — прошептал Владимир.
— В Аматевке — наверное. Или в вильнюсском гетто. Знаешь, я давно наблюдаю за тобой, но только сегодня до меня дошло: эта твоя еврейская походочка. Подойди ко мне, я научу тебя ходить как нормальный человек Иди сюда! Нет? Трясешь головой, как трехлетний ребенок… Не хочешь? Тогда стой там, идиот несчастный!
Владимир глянул на ее усталое, осунувшееся лицо; верхняя губа подрагивала, не справляясь с гневом. Мать ждала, ее терпение иссякало, на тумбочке заблеял тощий ноутбук, срочно требуя ее внимания. Владимиру захотелось утешить ее. Но как?