Читать «Партитуры тоже не горят» онлайн - страница 109

Шпор интересовался политикой страстно и, по свидетельствам биографов, разбирался в ней так, как, скорее всего, не разбирается во всех этих хитросплетениях и тонкостях ни один из записных политических аналитиков наших дней. Вообще, если представить себе круг интересов этого человека, то впечатление такое, что вы поднимаетесь на восьмитысячную гималайскую вершину. Он профессионально, и опять же с необыкновенным азартом, разводил розы. Был страстным любителем спорта — хотя и без всякого олимпийского пафоса и лозунгов в стиле «О спорт, ты мир…», хорошо плавал, нырял. Шпор был коллекционером, играл во все мыслимые игры: в шашки, шахматы, домино, в винт, на бильярде, в лото… И не играл, пожалуй, только в гольф, в русскую рулетку — это когда надо стрелять себе в голову — и на бирже.

Могут сказать, что Людвиг Шпор — просто провинциальный музыкальный мечтатель, но тогда Мечтатель с большой буквы. Могут сказать и по-другому: Шпор — кладезь бесценных практических находок, советов, технологий; чего стоит хотя бы изобретенная им технология дирижерской палочки как «секундной стрелки музыки». После этого изобретения музыка приобрела совершенно другую точность в измерении времени и совершенно другие возможности в освоении звукового пространства.

Что ж, может быть, Шпор и величайший «технолог» музыкального производства своего времени, но его партитуры не горят еще по одной очень важной причине: это человек-пример. Именно он показал всей музыке будущего пример того, как найти себя в этом мире: и музыкантам, и партитурам. И не жаловаться на недостаток финансирования, интереса и начальственной державной любви, а делать свое дело, не думая о глупостях — и о том, похож ли ты на Гулливера среди коротышек. Он пример показал, а как им воспользоваться, уж зависит от нас с вами… Как, впрочем, только от нашего интереса и любопытства зависит, будут ли профессионалы и любители удивленно поднимать брови при упоминании этого простого имени…

Иоганн Штраус

Королевство Большого пиара

Если бы мы с вами шутки ради решили снимать широкоэкранный голливудский фильм — причем лет пятьдесят назад, то начало этой истории выглядело бы примерно так. По ровной дороге, между идеально подстриженных картонных деревьев едет ландо, и в нем сидит, развалясь, с цилиндром на отлете, «король вальса», «Его Величество» Иоганн Штраус-сын. Он загадочно смотрит по сторонам и намурлыкивает себе под нос какую-то приятную мелодию. Мелодию сначала подхватывает кучер, потом лесные птички. И когда ландо въезжает в город, выясняется, что и все оркестры ее играют, и на всех углах она уже в продаже, и все обыватели ее уже поют, передают из уст в уста, как самую сладкую новость, — короче говоря, на наших с вами глазах рождается сияющий шлягер — большой вальс. Смущает в этой истории даже не та нереальная легкость, с какой шлягер появляется на свет, смущает другое: если есть «король вальса», то хотя бы королевство-то у него должно быть? И где оно, это королевство?