Читать «Джордж Беркли» онлайн - страница 22

И Беркли во всеоружии софизмов берется за то, что Байрон пренебрежительно оценил в (построенном на непереводимой игре слов) язвительном афоризме: «If Berkeley said there is no matter, it is no matter what Berkeley said (Если Беркли говорил, что нет материи, то, что он говорил, не заслуживает внимания)» (цит. по 44, стр. 131), а один из нынешних почитателей Беркли определил как «триумфальное изгнание материи из Вселенной» (59, I, стр. 39). Что представляет собой материя? Если удалить из того, что на повседневном языке называют «материальными вещами»: формы, цвета, плотность, движение, протяженность,— словом, все чувственные качества, то не останется ровно ничего, что может быть предметом познания. Определение материи состоит из одних отрицаний: она ни то, ни другое, ни третье. Остается пустое, беспредметное слово, равнозначное «подпорке», «носителю». «Но в таком случае должно заметить, что она совсем ничего не несет, и я желал бы, чтобы подумали, насколько близко подходит это описание к описанию несуществующего (nonentity)» (9, стр. 111). Материя, по мнению Беркли,— уродливое порождение «странного учения об отвлеченных идеях» (9, стр. 68).

Основой берклианского отрицания материи служит его номиналистически-сенсуалистическая концепция познаваемости: наше познание не дает никаких оснований для признания существования материи, поскольку материя как субстанция не есть «идея», не есть то, благодаря чему мы только и можем утверждать о существовании чего-либо. Если же материя не может быть воспринята, если она есть нечто незримое, неосязаемое и т. д., то на каком основании мы можем утверждать, что она существует?

Беркли попытался повернуть аргументацию материалиста Гоббса, направленную в пользу атеизма, против материализма, утверждаемого Гоббсом. «Вы говорите, что бог не является явной, видимой причиной? А ваша материя? Она также таковой не является» (34, стр. 19). Но все дело в том, что если материя «как таковая», материя, которая не является ни молекулой, ни клеткой, ни минералом, ни растением, ни животным, нм чем-либо иным, действительно не может быть доступной эмпирическому познанию, то с другой стороны, каждая вещь, чем бы она ни была, является видимой, слышимой, осязаемой материей, и что бы мы ни воспринимали, мы неизменно воспринимаем материю во всей ее изменчивости и многообразии. Вопрос упирается в понимание рационального прозрения сквозь эмпирически данное, в понимание познавательной ценности научной абстракции как формы отражения сущего. Несостоятельность попытки Беркли обернуть аргумент Гоббса против самого Гоббса заключается в коренной противоположности соотношения между эмпирическим и рациональным, с одной стороны, и эмпирическим и иррациональным — с другой.

Но критика Беркли материи, покоящаяся на номиналистически-сенсуалистической критике субстанции, не только несостоятельна вследствие ее ложных гносеологических посылок. Она и непоследовательна. Поскольку Беркли не проводит отрицания субстанции вообще, а ограничивается отрицанием материальной субстанции, его критика оборачивается против него самого, когда он стремится сохранить духовную субстанцию. Используемая им гносеология оказывается «обоюдоострым мечом». И если бы он последовательно придерживался своих посылок, то неизбежно пришел бы к выводу о том, что духовная субстанция падает вместе с материей. Доводы Беркли таковы, что бьют не только мимо цели, но и дальше ее, попадая в то, что он хотел оградить и сохранить. «Основание, служащее Беркли для отрицания материальной субстанции, должно было бы заставить его равным образом отрицать и понятие духовной субстанции» (58, стр. 119). Но он этого не сделал. И если «логика философских посылок Беркли требует антисубстанциалистской концепции духа» (40, стр. 576), то, утверждая духовную субстанцию, он изменяет логике своей собственной аргументации. Эта внутренняя противоречивость выступает у Беркли со всей очевидностью, превращая все его построение, весь его путь к идеализму в «густую сеть ошибок» (26, стр. 243).