Читать «Любовь и фантазия» онлайн - страница 143

Но более всего Фромантена радует освещение, и он пытается передать его нам. Предки наши, осиянные этим светом, становятся в глазах поклонника серых тонов, любителя охотничьих сцен печальниками, разделяющими его меланхолию.

Описывая свое пребывание в Алжире, Эжен Фромантен называет одно из повествований — «Хроника утрат». Ибо в сахеле моих детских лет он отыскивает сад, где все говорит об утратах.

Друг мой, я умираю!

Это был последний вздох Хауи, молодой женщины, приехавшей вместе со своей подругой, танцовщицей из Блиды, на конное празднество, именуемое «фантазия», устроенное племенем хаджутов прекрасным осенним днем: отвергнутый влюбленный сбил Хаую на всем скаку. Лошадь нанесла ей копытом смертельный удар в лицо, всадник-убийца исчезает за горизонтом, по ту сторону горного хребта Музайа, а она, умирая, тяжко страдает весь вечер. Об этом зловещем празднике нам рассказал Фромантен.

Неужели и в самом деле нельзя вспомнить на этой земле ни одной любовной истории, которая не кончилась бы трагически? Неистовая любовь хаджутского воина, которого покинула Хауя и которую он убил… И еще одна любовь, но о ней можно только догадываться, это любовь друга французского художника к таинственной мавританке, выразившаяся и в буйных красках ее костюмов, и в ее неясном шепоте, похожем на птичье щебетанье… Это первый на французском языке художественный образ алжирки, праздно разгуливающий и делающей вид, будто она не понимает, что нарушает установленный порядок…

Хауя, должно быть, родилась на год раньше, а может, на год позже взятия города. Она выросла, питаясь слухами о битвах, о засадах, о хитроумных ловушках, которые расставляло французам грозное племя хаджутов; через пять лет после разгрома Абд аль-Кадира хаджуты, понесшие большие потери, перебиваются с трудом, медленно агонизируя. Вот в чем истинный смысл трагедии, разыгравшейся во время той «фантазии», которую воскрешает Фромантен: победные жесты, несущиеся галопом кони, залитые солнцем фигуры всадников никого уже не могут обмануть…

Прошлой весной Хауя, не таясь от зорких глаз жителей соседнего селения, принимала у себя французского друга. Человек этот, бродивший по пыльным, безлюдным дорогам, обожал сумерки. Окрестные поля с тускнеющими небесами, с редкими породами птиц, которым грозит неминуемая гибель, с уныло тянущимися верблюдами пустеют на глазах… Хаджуты, верные соратники эмира, «бандиты», которые не оставляли в покое захватчиков города, видят, как исчезает их народ; так через двадцать лет исчезнет и великолепное озеро Халлула с его несметными стаями птичьего племени.

— Друг мой, я умираю! — вздыхает молодая женщина.

Точно так вздыхает долина сахеля, ее люди и звери; утих шум кровавого боя, и она медленно умирает.

Мелодия ная

И тогда появляюсь я, вобрав в себя память кочевников и их смолкшие голоса. Неустанно брожу я из конца в конец по родному краю — меж захваченным городом и древнеримскими развалинами, раскинувшимися у подножия горы Шенуа, под сенью пика Музайа, в истомленной, с еще не зажившими ранами долине. Да, появляюсь я, мне предстоит встреча с художником, тень которого, подобно отцовской тени, будет неотступно следовать за мной во время моих странствий. Тогда-то Эжен Фромантен и делает мне неожиданный дар — протягивает руку неизвестной женщины, которую так и не смог нарисовать.