Читать «Америка, Россия и Я» онлайн - страница 119

— Идите. Придёте в следующий раз…

В другое время, в другое пространство.

Я занимаю освободившийся стул. Свидерский, важно просматривая наш с Яшей реферат и не отрывая глаз от текста, как бы мимолётно спрашивает меня:

— Чем занимается квантовая физика?

— Квантами! — уверенно отвечаю я.

— А что, по–вашему, «квант»?

— Квант?! Это импульс–волна, — и показываю ему, сделав щипок пальцами, дрожа и вибрируя этим щипком, как бы изображая квант.

— Так… так…

Он ничуть не удивился, без тени сомнения, расставив свои ладони, как рыбак, показывающий длину рыбы, и с чувством величия говорит:

— А отрезок, по–вашему, — так?

— Да, — говорю я.

Не найдя ничего вразумительного ответить на мои доморощенные представления — показы квантов и отрезков, профессор Свидерский произносит:

— Приступайте к ответу на первый вопрос.

Я начала с показа глубоких знаний проворного философа о формах движения материи, вычитанных у компилятора — слова и формы летали по комнате, я с упоением повторяла заученные истины… Формы движения материи отлетали от языка, как ошпаренные.

— …Это подтверждается глубочайшими мыслями Энгельса в его книге… — говорю я.

— Это всё неправильно, — Свидерский обрывает меня. Я, изумившись, почти возмущаясь:

— Как это? Как это? Это всё я не сама придумала, а в ваших учебниках начиталась! И всё повторяю…

— А вы сами Энгельса читали? И что сами вы думаете? — томно–медленно спрашивает он меня.

Вопрос его меня возмутил — выходом из правил игры, и я не задумываясь:

— Читала. Но если я буду говорить, что я сама думаю, то я быстро окажусь по ту сторону… двери.

Пауза. Он посмотрел на меня с внимательным долгим удивлением, чтобы увериться не знаю в чём, и сказал голосом ни злым, ни громким, его безразличие сменилось чем‑то удивлённым:

— Вы готовились по учебнику московской философской школы академика Кедрова, а у нас в Ленинградском университете другое философское мнение… Переходите ко второму вопросу.

«Одни — пык–мык, другие — мык–пык. — Канты! Сократы! Шопенгауэры!» — подумала я.

— Переходите к следующему вопросу, — произнёс Свидерский и отдал меня во власть Ушастого–полотёра, сам став безучастным и придав лицу вес философской значительности.

Про величие личности в истории — я знала всё.

— Как показывает история, — начала я, — отдельные личности могут приобрести такую силу над людьми и придать слабым силам…

— …К примеру, — продолжаю я, — Сталин…

— Нет–нет, не нужно этого примера, — перебивает меня Ушастый.

— Ну, к примеру, Мао Цзе–Дун, — продолжаю я.

— И этого примера не нужно.

— Ну, а Гитлера можно? — спрашиваю я.

— Пожалуйста, — отвечает Ушастый и слегка косится на Свидерского, будто сам сдаёт какой‑то экзамен, а тот — не шелохнётся…

И я, начитавшись Вильяма Шайрера («Взлёт и падение Третьего Райха» — Яша мне переводил), начала рассказывать такое, что Ушастый головой кивает одобрительно, уши двигаются — и нет–нет взглянет на Свидерского… Тот тоже одобрительно молчит, а я всё про Гитлера — про стремление к отвлечённому социальному совершенству, о социальной мечтательности — перехожу уже к Герингу,… Штауфембергу… про заговоры. Ушастый заслушивается — видно, не читал эту книжку, она только по–английски.