Читать «Желтоглазые крокодилы» онлайн - страница 226

— Для чего вы занимаетесь искусством?

— Чтобы дождаться ночи.

— Что вам больше всего в себе нравится?

— Мои длинные черные волосы.

— Согласны ли вы пожертвовать ими ради дела?

— Да.

— Ради какого дела?

— Любое дело, которому искренне отдаешься, заслуживает уважения.

— Если бы я попросил вас пожертвовать ими сейчас, вы бы это сделали?

— Да.

— Несите ножницы!

Ирис не шелохнулась. Ее огромные синие глаза безотрывно смотрели в камеру, лицо оставалось бесстрастным. Двадцать один час. Передача по одному из главных телеканалов. Вся Франция собралась у экранов и смотрела на нее, Ирис. Она хорошо отвечала на вопросы, не упустила ни одной детали. Ассистентка принесла на большом серебряном подносе ножницы. Ведущий взял их и, подойдя к Ирис, спросил:

— Вы знаете, что я собираюсь сделать?

— У вас руки дрожат.

— Вы согласны и не будете потом жаловаться? Скажите: «да, клянусь».

Ирис подняла руку и сказала: «да, клянусь» совершенно ровным голосом, словно речь шла не о ней. Ведущий взял ножницы, показал их в камеру. Все вокруг затаили дыхание. Ведущий на мгновение заколебался, потом опять повернулся к камере, поводя ножницами. Похоже было, что все происходит в замедленной съемке. Что он нарочно длит и длит паузу, наращивая напряжение, рассчитывая на то, что Ирис одумается и откажется. Ах! Если бы можно было прервать и поставить рекламу! Минута дорого стоит. Рекламщики передерутся ради моей следующей передачи. Наконец он подошел к Ирис, погладил ее тяжелые, густые волосы, взвесил их на руке, рассыпал по плечам и срезал первые пряди.

Было слышно, как щелкнули ножницы. Ведущий отступил, повернулся к камере, держа в руке отрезанные локоны и демонстрируя публике свой трофей. Все разом потрясенно вздохнули, зашевелились… Ирис не двигалась. Она сидела очень прямо, равнодушно глядя в камеру синими глазами. На ее губах играла легкая улыбка тайного экстаза. Ведущий опять приподнял сверкающие, черные, густые пряди. Погладил их, поднес ножницы. Волосы падали на длинный овальный столик. Другие участники передачи отвернулись, словно не хотели участвовать в этой аудиовизуальной казни.

Стояла мертвая тишина. С каждым щелчком оператор выхватывал из толпы искаженные ужасом лица.

Был слышен только лязг ножниц в шелковистой массе волос. Размеренный, кошмарный звук. Никто не посмел возразить. Никто даже не вскрикнул. Только всеобъемлющий ужас сочился сквозь сомкнутые губы зрителей.

Ведущий уже смело орудовал в массе волос, словно садовник, ровняющий живую изгородь. Лязг ножниц стал спокойнее, менее резким. Серебристые лезвия плясали вокруг головы Ирис свой танец живого металла. Волос было очень много, и ведущий истово трудился, не покладая рук. Аудимат был готов взорваться. Рейтинг взлетел до небес. На следующей неделе будут говорить только о его передаче. Он уже представлял себе заголовки, комментарии, зависть собратьев.

Ведущий картинно бросил ножницы на пол и объявил:

— Дамы и господа, Ирис Дюпен только что доказала вам, что жизнь и искусство едины, потому что…