Читать «Пушкин и пустота. Рождение культуры из духа реальности» онлайн - страница 86

Пятое: критика коллекционеров: «Если людям нравится собирать их и платить за ту или иную немалые деньги – тем лучше. Пусть они только не притворяются, что это призвание более высокое и разумное, чем коллекционирование табакерок или картинок из упаковок жевательной резинки».

Финальный выпад против книги может трактоваться не в качестве критики, а как утверждение ее универсального применения: «Я могу читать книгу, могу использовать ее в качестве пепельницы, пресс-папье, дверного стопора или даже орудия, которое можно метнуть в глупого юнца, отпустившего бессмысленное замечание…»

Пьер Байяр в трактатике «Искусство рассуждать о книгах, которых вы не читали», выдвигает очередные доказательства вредоносности книг. По мнению француза, книга заставляет человека концентрироваться на точке зрения автора, в результате чего отсекается даже какой-либо намек на наличие альтернативных взглядов или идей. Книга также мешает увидеть всю картину мира целиком, при этом она непременно настаивает на собственной истинности, читай, говорит, правда, говорит, только здесь. Ошибается книга, правда не только в ней и не в миллионах ей подобных. Культура человека ведь не сводится к накоплению отдельных фрагментов знаний, а книга настойчиво предлагает читателю осколочки провокаций, претендующих на всеобщность.

Еще одно немаловажное утверждение Байяра: обязательность чтения книг – не более чем шаблон, созданный в эпохи, когда книге не было альтернативы как источнику знаний о всегда тайной сфере человеческой души.

Пожалуй, самый важный упрек в адрес книги, точнее, выпад против тех, кто с помощью книжного слова предстает в образе безупречной образованности. Вот оно! Читатель, вспомни, сколько раз на вопрос: а вы читали Джойса, Данте, Басё и т. д.? – ты с некоторым испугом в глазах торопился ответить: «Да!» Хотя и слыхом не слыхивал, кто это такие, но торопился ответить положительно, потому что знал: правила культурной коммуникации подразумевают лишь знак положительного намека на коммуникацию и не более.

Легче всего упрекнуть человека, смущенно сказавшего: «Да, читал…», в том, что он обманщик. Но мы не будем упрекать, потому что человек, присваивающий себе нечто, не исполненное им, пытается утвердить себя в клише норм и требований книжной культуры, которые навязываются обществом последние три столетия. «Как можно не читать Джойса?!» – полыхают негодованием некоторые идеальные почитатели культуры. Что тут ответить? Ответ на поверхности: книга давно перестала быть единственным паролем культуры, идеей общности убеждений, знаком принадлежности к единому бытийному контексту. Время меняет формы и инструменты коммуникации. Формы и инструменты коммуникации изменяют нас.