Читать «Пушкин и пустота. Рождение культуры из духа реальности» онлайн - страница 85
Андрей Леонидович Ястребов
Любое обсуждение предполагает диалог, как формат речи, создающий культурную среду для спора, для оттачивания формулировок, подбора равноценных аргументов, спокойной полемики и равноправной дискуссии.
Как нельзя кстати придется цитата Мао Цзэдуна: «Если дует сильный ветер, можно строить стены, а можно – ветряные мельницы». Ветер философских проблем, исходящий от ТВ, настолько сильный, что более оправданно строить мельницы размышлений, чем кидаться обломками стен.
В контексте обозначенной темы конфликта книги и ТВ чрезвычайно важно отойти от грустных размышлений о судьбах литературы в век ТВ и раздвинуть границы полемического поля до попытки спокойного выяснения места книги и ТВ в современную эпоху.
Голая правда об обнаженных буквах
Ведомственных, профессиональных, искренних защитников книги наберется много. Библиофилов, которые мечтают, чтобы их похоронили с любимой книгой, но их останавливает то, что «было бы жестоко лишать мир столь редкостного произведения», тоже достаточно.
А сейчас прозвучит самый непотопляемый довод в защиту книги.
Т. Бенаквиста в романе «Комедия неудачников» приводит очень важное доказательство мысли о незаменимости книги: «… однажды я нашел книгу на греческом. Хотел бы я знать, о чем там говорилось. Этой книжки хватило на шестнадцать месяцев. Это была единственная книга, которую я держал в руках за всю мою жизнь, и я ее всю искурил».
Риторический вопрос: а телевизор он бы искурил?
У противников книги найдется с полдюжины доказательств недостатков печатного издания.
Ну, во-первых, критика библиотек. Нет, безусловно, это достойные всяческих похвал места интеллектуального времяпрепровождения и все же…
Преимущество места, в котором прописаны книги, по мнению Ларри Бейнхарта, очевидны: «За вход в библиотеку не надо платить. Когда за окном дождь, в библиотеке всегда чисто и сухо. Здесь можно найти множество самых разных идей и самой разной информации…» При этом не все так славно: «…туда приходят и психи, и юродивые, и люди, чьи головы заняты покупками, и те, чьи головы переполнены интригами».
Стоит прислушаться к мнению полиглота, филолога, героя С. Фрая, который относится к книгам крайне неодобрительно.
Первый довод весьма актуален, так как продиктован модной заботой об экологии: «Пустая трата деревьев. Дурацкие, некрасивые, неуклюжие, тяжелые штуковины. Чем скорее техника отыщет им надлежащую замену, тем лучше».
Второй резон – критика сакрализации и фетишизации книги: «Книги – это не святые реликвии. Слова могут быть моей религией. Но, когда дело доходит до богослужения, я предпочитаю церковь самую низкую. Храмы и кумиры мне не интересны. Суеверное идолопоклонство, присущее буржуазной одержимости книгами, досаждает мне до чрезвычайности».
Третий аргумент связан с издержками заботы о книге: «Подумайте, сколько детей забросило чтение лишь потому, что какой-то ханжа выбранил их за слишком небрежно перевернутую страницу».
Четвертый мотив – намеренное неразличение вещи и ее сути: «Мир полон людей, любящих повторять, что к книгам „следует относиться с уважением“. Но говорил ли нам кто-нибудь, что с уважением следует относиться к
