Читать «Пушкин и пустота. Рождение культуры из духа реальности» онлайн - страница 39

Отцы – сотрудники всяческих НИИ, «творческая интеллигенция», снимающая фильмы о революции и пишущая рецензии на фильмы о революции – шептались на кухнях, слушали чужие голоса, читали Солженицына, страшно говорили о страшных вещах, пили вино и сетовали, что нет у нас сильной руки.

Идея порядка, мечта о порядке – обязательная отмеченность эпохи 60—70-х годов ХХ века. Нестыковка между идеей и реальностью была очевидна. О властях смеялись в анекдотах. Говорили в сердцах с чувством неловкости от выставленной напоказ умственной немощи и ханжеского официоза. Говорили в сердцах. И жили как нужно.

Обществу требовался отец. Фигур дедов-революционеров было не счесть. А вот отца не было. Не было хотя бы по той причине, что власти предержащие сами номинировались на символический статус отцов государства. В этом смысле у них все было в порядке – у них были отцы-авторы революции, но сами они отцами для подрастающего поколения не стали. Слишком они были карикатурны… В поисках отца не помогала даже наша культура.

Идентификация Эдипа Зигмундовича

Для нас, для русских, литература всегда была чем-то похожим на социальную рану, которую писатели всё вскрывали, вскрывали и вскрывали. А она всё вскрывалась, вскрывалась и вскрывалась…

Со школьной скамьи мы все ждали, кто же напишет роман-рецепт, стихотворение-панацею. А литература всё вскрывала и вскрывала. И мало что объясняла.

Попытка обнаружить в русской литературе авторитетную фигуру, способную наставить и утешить, обречена на провал. Отечественная литература никогда не была помощником в поисках отца. В XIX веке тема отеческого начала мало привлекает Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Некрасова. Тургенев ввел ее в полемическое поле идеологической дискуссии. Толстой атрибутировал приверженностью идеалам прошлого века и буддистско-христианскими синтезами. Достоевский перевел в отчаянный философский спор. О Чехове и говорить не приходится…

В конце 30-х годов в культовой советской литературе начинает формироваться тема «исторически обусловленной» безотцовщины. Чук и Гек едут к отцу, который занят государственно важным делом. Пока отец выполняет секретную миссию, Тимур организует летнюю ячейку юных пионеров по вспомоществованию семьям красноармейцев. Мистическое отсутствие отца придает его фигуре загадочность. Он занят непонятным, но чрезвычайно значимым делом, он, пребывая где-то там, вершит истории. При этом он не явлен в жизни сына.

Послевоенная реальность внесла свои коррективы в патриархальный семейный стандарт. Безотцовщина стала распространенным явлением. Литература создала немало образов «сыновей полка», но при этом не озаботилась распространить сюжет «сын отца».

Шолохов в «Судьбе человека» предпринимает попытку показать пути преодоления социальной трагедии. Мальчик, лишившийся родных, обретает семью. У реальности было не такое оптимистическое телосложение.

Отечественный кинематограф эпохальными сагами о поколениях продолжал настойчиво рекламировать полные семьи, но жизнь была далека от киношной нормы.