Читать «Пушкин и пустота. Рождение культуры из духа реальности» онлайн - страница 156

Диагностике ежедневности трудно обойтись без элементов привычного всем социологического экскурса. Невозможен даже набросок проблемы, если не попытаться преодолеть дисциплинарные границы между гуманитарным и социальным. При этом следует постараться, насколько возможно, не впадать в крайность полного растворения границ и контекстов.

Мы находимся в мире, в котором покупка создает иллюзию относительного счастья, то есть близости к неким идеальным социальным и культурным стандартам. Банки настойчиво стимулируют идею жизни в кредит. Система рекламируемых ценностей настолько очевидна, что не следует тратить время на перечисление автомобильных, туристических, ювелирных брендов, символами которых заполнены все без исключения периодические издания. Иными словами, система потребительских ценностей устоялась, кому-то предлагаются мегаценности, а для скромных социальных слоев – более скромные копии и общедоступные клоны копий. Бренды обозначены, потребительские стимулы просчитаны, ряды сомкнулись под популярным лозунгом «Get rich, successful, famous or die» («Стань богатым, успешным, знаменитым или сдохни»).

Данная ситуация привела к тому, что многие виды деятельности утратили свои ценностные значения. Одна из ведущих причин социального и философского раздражения России конца ХХ века заключается в уникальном сочетании высокого образования и самосознания населения с бесправием – политическим, бытовым, – враждебным отношением государства к народу.

Эти обстоятельства актуализируют, к примеру, проблему знания и его конвертируемости (ценность диплома о высшем образовании – отдельная, не менее философская тема). Итак, знание – что это: символический товар, выставляемый на продажу, самостоятельная ценность, знак самоидентификации, форма идентификации государством человека и т. д.? Последнее время со всей очевидностью доказало, что некоторые профессии, во всем мире престижные и ассоциирующиеся с обладанием знаниями, в России находятся на периферии социальной почетности. И наоборот. В решении этой проблемы начисто отсутствует кабинетная составляющая. В ее принципиальной неразрешимости – подспудное ощущение катастрофы, выразительное знамение вероятности этой катастрофы, конкретной и реальной, на фоне которой апокалипсические страхи не более чем средневековые страшилки. И какой бы активной ни была оптимистическая настойчивость властей снять страх перед будущим с помощью казуистических субститутов (восприятие будущего не как приговор , а как вызов ), этот страх остается.

Что же дальше?..

Начало XXI века ознаменовалось сменой потребительских приоритетов. В прошлое ушел вопрос «где достать?», канула в лету фигура директора-управленца. Наступила эпоха, породившая нового героя. На историческую и культурную арену пришла армия менеджеров в возрасте от 25 до 35 лет, которая и спровоцировала потребительский бум практически во всех областях социума и культуры. Менеджеру среднего звена при пятидесятичасовом графике работы необходимо быстро и качественно восстанавливать силы – отсюда расцвет ресторанного бизнеса, клубов, фитнеса, spa. Менеджеру нужно быстро и по мере возможности престижно жить и передвигаться. Результат – рост жилищного строительства, ипотеки, авторынка и автокредита. Необходимость оперативно расплачиваться за услуги – популярность пластиковых карт.