Читать «Собрание сочинений. Т.26. Из сборников: «Поход», «Новый поход», «Истина шествует», «Смесь». Письма» онлайн - страница 29

Стоит только открыть двери дома в Отейле, как чувствуешь, что попал в жилище художника, который уединился, одержимый страстью к искусству, к литературе. Перед нами не какой-нибудь вестибюль буржуазного дома с голыми стенами, с банальною обстановкой. Вестибюль этот оживляют и словно согревают фаянс, бронза, особенно фукузы — квадратные шелковые салфеточки, в которые в Японии завертывают подарки. Среди них есть чудесные, особенно одна; на ней изображены два голубка, вышитые до того тонко, что «когда на них играют солнечные лучи, перья блестят, как настоящие».

Направо — столовая. Она вся затянута гобеленами, которые когда-то украшали собою садовый павильон, где играла музыка. Мебели совсем мало: стол и восемь стульев работы Мазароза, в одном углу — розового дерева сервант, в другом — большой японский экран. На камине, между двумя тронными подсвечниками с гербом какого-то кардинала, — маленький бюст работы Фальконе.

Помню, как в этой столовой Жюль де Гонкур читал мне незадолго до смерти только что написанную «Госпожу Жервезе», эту полную проникновенного анализа книгу, неуспех которой ускорил его кончину. Здесь же, только позднее, наш покойный друг, по которому все мы скорбим, Гюстав Флобер, во время весенних завтраков метал громы в «ненавистников литературы». Тут бывали Доде и Тургенев. Восхитительные дневные часы, проведенные в этом доме, стали сейчас одним из самых дорогих мне воспоминаний.

Потом входишь в гостиные — маленькую и большую, — обе выходят в сад. После долгих колебаний Эдмон де Гонкур затянул их андриноплем; двери и карнизы он выкрасил в черный цвет, и они отливают зеркальным блеском, как дверца кареты. Этим он достиг равновесия, гармонии черного и красного, на фоне которых резко выделяется яркое золото старинных рам и желтоватая белизна старинных рисунков. В этих двух комнатах тоже мало мебели. Изумительный гарнитур в большой гостиной: широкий диван и десять глубоких кресел; на спинке каждого кресла — сцены из басен Лафонтена, вытканные в Бове по рисункам Удри. В середине комнаты настоящее чудо — японская бронза, большая плоская чаша, отлитая в восковой форме, исключительной работы. А на камине и по углам — терракоты Клодиона, о которых Эдмон де Гонкур говорит с благоговейною нежностью.

В маленькой гостиной он провел страшные дни той и другой осады Парижа, когда снаряды, сначала пруссаков, а затем — версальской армии, падали на Отейль и поджигали дома. Подумайте, как должен был трепетать в эти дни коллекционер среди всех своих безделушек, книг и рисунков! Его коллекция эстампов XVIII века, как он сам говорит, — его гордость и радость. Эти прелестные рисунки развешаны в гостиных, на лестнице, в комнатах; но большая часть их хранится в пухлых папках — около четырехсот рисунков, представляющих французскую школу XVIII века во всех ее направлениях и почти во всех образцах, — самые значительные рисунки всех мастеров, больших и малых. Эдмон составил очень обстоятельный их каталог, снабженный любопытными подробностями и дополненный различными анекдотами, рассыпанными на протяжении всего первого тома «Дома художника».