Читать «19 египетских рассказов» онлайн - страница 25

— Кончилось… все… все…

Тук-так-так.

Тук-так-так.

На другой день ты вышел из дому, чтобы посмотреть на разрушения, которые принес ночной налет. Рассказывали, что многие рабочие покинули свои жилища у въезда в Александрию, так как этот район часто подвергался налетам авиации. В тот вечер, когда завыли сирены, эти рабочие ехали в трамвае по улице аль-Каббари. Трамвай остановился, все вышли из него и укрылись под навесом, предназначенным для продажи голов скота и потому названным «бойней».

Ты узнал, Басюуни, что бомбы упали на эту бойню, убив всех укрывшихся там людей.

Ты отправился туда, чтобы взглянуть на жертвы, и содрогнулся.

Повсюду лежали трупы; оторванные ноги, руки, пальцы виднелись из-под навеса. А вот слева — чья-то залитая кровью голова.

Разорванные человеческие тела. Кровавая судьба, ужасная гибель.

В тот день, Басюуни, ты узнал, что погибло более двадцати пяти мужчин и женщин.

Начали поднимать рухнувший навес и извлекать трупы. Это оказалось изнурительной и мучительной работой. После этого случая в тебе усилился страх перед войной.

О Басюуни, раньше ты не боялся войны, так как не знал ее последствий. Но увидев обезображенные трупы под навесом, ты понял, что война ужасна. По дороге домой, Басюуни, голова у тебя разрывалась от мрачных мыслей, а душа стонала под тяжестью горестных раздумий. Ты не раз наблюдал на фабрике, как машины жестоко калечили пальцы рабочих, а однажды даже видел, как рабочий упал в бассейн с кипящей водой. Но зрелище жертв под навесом вытеснило из твоей памяти, Басюуни, ужасы, которые ты видел прежде, и заставило тебя почувствовать, что война — это погибель.

Поэтому всякий раз, как только завывали сирены, ты звал Джамилю Джамалят, трясясь, прижимал ее к груди и повторял вместе с людьми:

— О господи, покровитель… Пусть последствия будут благополучны, о господи милосердный…

С тех пор у тебя исчезло пренебрежительное отношение к смерти.

Ходили слухи, что немцы одолевают своих врагов и вот-вот ворвутся в Александрию, что они воюют как оголтелые, без разума и жалости.

Однажды вечером снова завыла проклятая сирена, и все сверху спустились в твою комнату, Басюуни, ужас уничтожал веру и силы людей. Матери несли своих детишек, мужья помогали женам дойти до убежища.

В этот раз бомбы падали вблизи площади Абу Сидра. Раздавалась мольба:

— Спаси, о господи милосердный!

Басюуни, ты позвал Джамилю Джамалят, но в ответ не услыхал ее голоса. Ее мать зарыдала:

— Дочка моя… дочка моя Джамиля… Джамалят…

Она била себя кулаками в грудь и, вырвавшись из толпы, побежала к двери с криками:

— Джамалят… Джамалят…

В ту минуту, Басюуни, ты содрогнулся, словно кинжал вонзился в твое сердце. Ты бросился вслед за нею с криком:

— Джамалят… Джамалят…

Свист падавших бомб был пронзителен и страшен. Небо во мраке ночи напоминало сеть, сплетенную из лучей прожекторов, а гул самолетов — голос смерти. Крики и вопли людей в домах и убежищах неслись сплошным потоком.

Мать Джамалят бежала по улице, и крики ее не прекращались:

— Джамалят… Джамалят…

Ты же, Басюуни, звал маленькую Джамилю не только сердцем и разумом, но и всем своим существом.