Читать «Собрание сочинений. Том третий» онлайн - страница 253

Швейк оторопел. Вдруг в голове вихрем пронеслись рассказы арестантов в пражском полицейском управлении, в следственном отделении градчанского военного суда, в тюрьме Талергоф-Целлинга. «Ну нет, — подумал он, — меня голыми руками не возьмешь!» — и искренне, с чувством сказал:

— Осмелюсь доложить, единственным законным правителем признаю всемилостивейшего государя императора Франца-Иосифа I. Dreimal hoch, осмелюсь доложить.

Швейка вывели в коридор. Там он порывался рассказать другим пациентам, как его обследовали. Никто не слушал, каждый занимался своим делом.

Любитель пения по-прежнему перемежал «Wacht ani Rhein» с «Ра-та-та-та-бум-бум!»; упорно скакал мнимый симулянт-резервист; третий псих, окапываясь у двери, кричал санитару:

— Ausharren!

Только вечером, уже лежа на тюфяке, Швейк смог обнародовать свой образ мыслей. Встав на койке, он выкрикнул:

— Единственным законным правителем признаю всемилостивейшего государя императора Франца-Иосифа I! Dreimal hoch!

Не прошло недели, как его перевезли в другую лечебницу, в Галле. Ту самую, где сидели Франц Рыпачек, член венского магистрата от шестого района. Ночной дозор обнаружил его у императорского дворца совершенно голым, в потеках масляной краски: после падения Белграда переполненный энтузиазмом Франц Рыпачек, расписав себя в черный и желтый цвета государственного флага, отправился приветствовать императора от имени шестого района.

VIII

Большая эпоха — большие волнения.

Вышеназванную болезнь, поразившую официальную Австрию, можно было сравнить разве что с движением флагеллантов или массовым психозом эпохи крестовых походов.

Мы видели, как из Австрии на войну тянулись колонны едва окончивших школу подростков, напоминая средневековые крестовые походы детей, призванных завоевать Иерусалим. Теперь детей посылали против «землячков».

В сумасшедшем доме в Галле существовали (правда, неофициально) особые отделения для немцев из альпий ских областей и немцев из областей чешских.

Может, и вам доводилось видеть патриотическую манифестацию австрийских немцев. Входя в раж, они ревели до хрипоты, даже движения их становились ненормально-судорожными. Толпа, подпрыгивая, горланила: «Heil dir im Siegeskranz». А при криках: «Nieder mit den Russen!» экзальтация достигала высшего накала, глаза вылезали из орбит. Это был разгул безумия, поистине массовый психоз, питавший грустные заведения для умалишенных: подобные шабаши так раздували манию политического величия, что в Галле каждый раз поступали новые пациенты.

Австрийские священники молились за империю, как хороший поп молится за нерадивого прихожанина: полезет через забор по чужие яблоки да разорвет штаны — а ты, господи милостивый, сохрани ему хоть рубашку в целости.

Вся империя как ополоумела. В головах государственных деятелей теснились планы: их придумывали и осуществляли немедля — тут же, за завтраком. Суды изощрялись как могли, а сумасшедшие дома были битком набиты.

Кто-то свихивался по необходимости, чтобы угодить правительству. Был в Галле один скорняк из Трутнова, немец, подделавший векселя на двести тысяч крон, чтобы внести полученные деньги в австрийский военный заем. Немецкая учительница из Брно, состоявшая в «Лерериненферайне», в одно прекрасное утро нацепила военный мундир и отправилась крушить витрины на Франтишековой улице, вопя при этом: «Gott strafe England!»