Читать «Пушкин целился в царя. Царь, поэт и Натали» онлайн - страница 29

Самому на себя написать анонимное письмо? Что за экзотика, где это видано?! Но зачем же так ограничивать рамки мистификации, если человек калибра Пушкина решил взорвать вяло текущий процесс, вступить в смертельную игру с самодержцем и его ближайшим окружением, диктовать условия этой игры. К тому же пример анонимного письма на самого себя как блестящей формы мистификации дал Пушкину малоизвестный в то время гусар Михаил Юрьевич Лермонтов. Собственно, в гусары сей двадцатилетний молодой человек, был произведен приказом от 22 ноября 1834 г. и начал проходить службу в лейб-гвардии Гусарском полку, расквартированном в Царском Селе. А уже зимой 1835 г. он стал героем нашумевшей истории. Некая Сушкова, засидевшаяся в 23 года в девицах, оказалась, наконец, в невестах и собиралась выйти замуж за хорошего знакомого Миши Лермонтова А. А. Лопухина. Но Лермонтов таил обиду на Сушкову за то, что она отвергла и несколько поиздевалась над его юношеской романтической любовью. Теперь уже гусарский офицер решает жестоко отомстить за прошлые унижения. Он начинает бешено, страстно ухаживать за Сушковой, буквально влюбляет ее в себя, расстраивает практически договоренный брак с Лопухиным, а затем пишет анонимное письмо ее родственникам, в котором сообщает, что негодяй Лермонтов (т. е. он сам) не имеет серьезных намерений в отношении девицы Сушковой и поэтому советует отказать Лермонтову от дома. Естественно, родня Сушковой, поверив анониму, перестает принимать Лермонтова. В одном из своих писем А. М. Верещагиной, написанных зимой 1835 г., Лермонтов совершенно определенно высказывается в том духе, что он сознательно шел на скандал, чтобы привлечь внимание светского общества к своей персоне. Именно поэтому он не делал секрета из своей выходки, и она получила широкий резонанс. Едва ли до Пушкина не докатились отголоски этой шумной мистификации. Она оказалась неизвестной только пушкинистам в силу узкой специализации нашего литературоведения – все знать о Пушкине, все знать о Лермонтове, но держать все эти знания в отдельных изолированных ячейках. Ведь Пушкин с Лермонтовым по жизни лично не общались! Ну и что? А комментируя лермонтовское «На смерть поэта», Н. Эйдельман восклицает: там все сказано! Но ведь это говорит о том, что, так и не встретившись с Пушкиным, Лермонтов был в курсе интриг, которые плелись вокруг его кумира. Однако, и Пушкин, не зная Лермонтова как начинающего поэта, наверняка был наслышан об эпатажных «шалостях» молодого гусара из Царского Села. Все было близко, все жили тесно.

Между прочим, Пушкин обожал мистификации. Летом 1836 г. Соболевский рассказал Пушкину правду о талантливой мистификации Проспера Мериме, опубликовавшем «Песни западных славян». Пушкин искренне считал, что имеет дело с фольклорными записями. Соболевский вынужден был специально связаться с Мериме, которого хорошо знал; и лишь ответное письмо французского писателя окончательно убедило Пушкина, что речь идет о тонкой подделке. Он был в восторге от того, что Мериме сумел ввести в заблуждение не только его, но и Адама Мицкевича. Подделка оказалась высшего качества. В январе 1837 г. (!) Пушкин сам создает фальсифицированную литературную миниатюру на тему мнимого вызова на дуэль Вольтера несуществующим потомком Жанны Д'Арк («Последний из свойственников Иоанны Д'Арк»). Так что можно констатировать, что Пушкин живо интересовался разного рода мистификациями, и они не чужды были ему самому.