Читать «Музыка и тишина» онлайн - страница 93
Роуз Тремейн
Но сейчас он не знает, что ответить. Он проклинает себя за то, что назначил свидание в этом погребе. Почему не выбрал беседку или сад, где они впервые встретились? Наверное, потому, думает он, чтобы, придя в это холодное место, где ему приходится проводить значительную часть своего времени, она поняла бы, что он за человек — что он способен на
— Эмилия, — произносит он наконец, — Эмилия. Через минуту мы принесем им воды, но прошу вас, выслушайте меня…
Теперь она смотрит на него. Держится она очень спокойно, и тем не менее он видит, что она дрожит. Он знает, что ее мысли перелетают с него на кур, перелетают и вновь возвращаются, не зная, на чем остановиться. Она опускает глаза, и он неуверенно продолжает:
— Когда я в первый раз увидел вас в саду, а потом в коридоре… я пережил неведомое мне прежде чувство, совершенно новое чувство. Я хочу назвать его любовью. По-моему, любовь — это слово, которое для него подходит. Может быть, вы скажете мне, что вы об этом думаете? Может быть, вы скажете мне, что вы сами чувствуете?
— Что я чувствую? Но я вас совсем не знаю, мистер Клэр. Какие чувства могут у меня быть к тому, с кем я едва знакома?
— Разумеется, мне не следовало спрашивать об этих вещах так скоро. Однако я знаю, что между нами есть некоторое понимание. Я знаю, что есть!
Она дрожит. Ее маленькие руки судорожно сжимают ткань платья. Она предпочитает верить, что не хочет отвечать, что ответ у нее есть, но она просто не позволит себе высказать его. Ее серые глаза смотрят уже не на него, а на небольшой квадрат пыли, где в полутьме куры ведут свое монотонное существование.
— Мне не следовало приходить, — шепотом говорит она. — Извините, мистер Клэр. Право, мне не следовало приходить.
Из дневника Графини ОʼФингал
«La Dolorosa»
В ту ночь, когда Джонни был в Дублине, я прочла мистеру Питеру Клэру некоторые строки из сонетов Шекспира, которые запомнила с тех давних пор, когда Джонни терпеливо обучал меня английскому языку. Я выучила эти строки как набор слов, лишенных смысла, и только теперь поняла всю глубину заключенных в них чувств. Мы с Питером уже довольно долго молча лежали рядом; вскоре после того, как я их произнесла, запела первая птица, и мы поняли, что ночь кончилась и наступил рассвет.
Однако я не знала, сколь ужасен будет этот миг и сколь велика моя потеря.
На следующий день Джонни возвратился из Дублина. Он был так болен и слаб, что не мог стоять на ногах, и слугам пришлось на руках вносить его в дом.
Мы уложили его в постель, и он заснул глубоким сном, который длился около двадцати часов; он проснулся лишь один раз, чтобы попросить воды.