Читать «Музыка и тишина» онлайн - страница 30

Ханс Миккельсон — главный учитель, или «наставник», таково было его официальное звание, был человеком с настроением до странности переменчивым. В какие-то дни он мог быть терпеливым с мальчиками и самозабвенно делился с ними своими знаниями, словно знания эти были мягкой накидкой, которой он заботливо укутывал их плечи. В другое время (что более соответствовало его обычной манере поведения) с кислым выражением на узком лице он, с излишним педантизмом исправляя ошибки в латыни, часто пускал в ход кожаную хлопушку для мух, злобно ударяя ею по рукам мальчиков, по страницам их работ, а иногда и по их ушам. По меньшей мере один ученик Колдингхуза жаловался, что удары по ушам хлопушки Ханса Миккельсона на всю жизнь выбили из него львиную долю полученных там знаний. Другие вспоминали своего наставника с благоговением и признательностью и участливо припоминали недуг, которым страдал Миккельсон: у него слезились глаза.

Слезящиеся глаза наставника действовали на Кристиана поистине гипнотически. Он предпринял попытку определить, какие обстоятельства вызывают большее слезовыделение. Например, он отметил, что днем глаза доставляют Миккельсону больше неприятностей, чем вечером, и что если окно классной комнаты залито светом, то наставник вынужден выбирать такое место, где ни один лучик не коснется его лица. Он также приметил, что обильные слезы вызывают у наставника занятия итальянским, словно мелодичные каденции этого языка настолько не соответствуют его немузыкальной натуре, что любая попытка заговорить на нем причиняет ему страдание.

Если во время обеда дискуссия велась на итальянском, то к концу трапезы салфетка Миккельсона превращалась в мокрую тряпку. История тоже причиняла ему неприятности, как и пение кантат. Но больше всего слезились его глаза, когда он сердился. Он расхаживал по комнате, размахивал хлопушкой, бранился, а по его бледному лицу струился настоящий водопад слез, и Кристиан сформулировал теорию, согласно которой Ханс Миккельсон избрал для себя профессию, ценность коей вызывает в нем противоречивые чувства. Знания он любил, это несомненно. Но так же несомненно и то, что он не любил делиться знаниями.

Брор Брорсон был самым нелюбимым учеником Ханса Миккельсона и самым красивым мальчиком в школе — тонкие черты лица, синие глаза и копна густых светлых волос. Он хорошо бегал и ездил верхом. Но чего Брор не умел, так это писать. Отнюдь не из-за отсутствия мыслей, которые следовало записать. Например, он не хуже любого другого ученика Колдингхуза умел вести разговор на латыни. Но когда дело доходило до того, чтобы перенести мысль, факт или наблюдение на бумагу, что-то мешало ему записать их правильно. Ясное превращалось в путаницу. Его тетради были ужасны. Казалось, они принадлежат четырехлетнему ребенку. Даже с написанием собственного имени (при всей его простоте и повторяемости букв) он не мог справиться. Иногда в нем не хватало букв, и оно превращалось в Pop Брсен или в Брр Росн. Чаще всего все буквы присутствовали, но были переставлены самым невероятным образом: Рорб Сорброн, Брро Рорбсон.