Читать «Музыка и тишина» онлайн - страница 171

Исходя из этого, Вы поймете, что Ваше предполагаемое путешествие в Данию может оказаться напрасным и Ваш отец вернется в Болонью с пустыми руками.

Разумеется, я был бы рад видеть Вас во Фредриксборге, но не хочу, чтобы Вы покидали своих детей, а Ваш отец свою работу ради путешествия, которое не принесет вам осуществления желаний.

Ваш преданный друг

Питер Клэр

Прежде чем сложить письмо, Питер Клэр несколько раз его перечитывает. Про себя он отмечает, насколько универсальными порой бывают слова и что в них могут скрываться другие слова, нигде не записанные, невидимые глазу и тем не менее живущие самостоятельной жизнью.

Кирстен: из личных бумаг

Мою малютку при крещении назвали Доротеей.

Ее головка покрыта длинными светлыми волосами, у нее блестящие глаза, и я никогда не забуду, что при ее рождении в самый разгар боли меня охватил такой экстаз, какого я не переживала ни с одним из моих Детей. Кроме ужасной боли, они мне ничего не дали и с самого рождения были для меня источником постоянного Раздражения.

Сейчас я очень стараюсь полюбить Доротею. Я каждый день молюсь, чтобы она меня не Раздражала. Но я замечаю, что маленькие дети по природе своей просто должны причинять мучения всем окружающим. Они еще хуже, чем Герда — курица Эмилии. Они ужасно шумят. От них невыносимо пахнет, ведь их часто рвет; они постоянно пускают слюни и напрягаются так, что глаза начинают выпирать из орбит и вращаться, как мельничные жернова. Они не разговаривают, а произносят сущий вздор. И, наконец, их вытье и крики, хотя это меньшее из зол. У них нет ни зубов, ни разума. Короче говоря, в них нет ничего, что могло бы пробудить во мне хоть каплю Любви, и моя привязанность к Доротее основана на том простом факте, что она дитя Отто и, следовательно, Напоминание о моем Любовнике.

Для меня невыносима сама мысль кормить младенца грудью, поэтому я наняла Кормилицу. Когда Доротея накормлена, вымыта и ее не тошнит, я качаю ее на руках и гуляю с ней, чтобы видели, как я ее люблю, и моя мать говорит мне: «Ах, Кирстен, я и подумать не могла, что ты способна проявить такую нежность хоть к одному из своих Детей». И я отвечаю: «Ах, Матушка, если у меня и не хватало нежности к моим Детям, то лишь потому, что я следовала вашему примеру».

Тогда она приходит в самое злобное расположение духа, начинает обвинять меня во всех смертных грехах и всячески поносить мой характер. Но я говорю ей, что абсолютно Непроницаема для Всего, чем она может в меня швырнуть. «Я привыкла спокойно сносить оскорбления, — напоминаю я ей. — При Дворе никого так не унижали и не поносили, как меня — при этом открыто, прямо в лицо, — поэтому, какими бы помоями ты меня ни обливала, я обращу на это не больше внимания, чем слон на укус блохи в хобот».

После таких слов она успокаивается и уходит.

С каждым часом во мне растет желание выставить ее из этого дома и вместе с Вибеке отправить в лес на съедение Волкам.

Другие дела словно сговорились, чтобы досаждать мне. Приближаются святки, и число Вещей, задуманных с тем, чтобы огорчить, расстроить и напугать меня, столь велико, что у меня нет ни часа, когда бы я была в мире с окружающими и с самой собой.