Читать «Том 4. Материалы к биографиям. Восприятие и оценка личности и творчества» онлайн - страница 298
Т. Толычова
Эта проклятая «зола» так западает к самому корешку, и, сберегая новенькую книгу, ее ни ногтем не выковырнешь, не выдуешь ртом. Знакомые истории.
Да, чтобы переиздать или даже чтобы хоть внимательно перечитать эти старые тетради и книжки, надо родиться какому-нибудь специалисту Гершензону, пройти весь неизмеримый, весь бесконечный путь от Талмуда до славянофильства, и тогда он найдет в полузабытом, почти забытом писателе какие-то слова жизни и понимания, каких не нашел нигде еще в русской литературе…
Вот чего никак нельзя представить себе, чтобы человек очень старой культуры, неся ее в крови наследственно или в сознании усвоенно культуры этих вавилонских оттенков или оттенков римских, греческих, — стал вчитываться и наконец взялся переиздать Герцена, с учеными примечаниями, с кропотливостью над каждой строкой. Будто Священное Писание…
Вот этого духа священства — священства в самом происхождении — не лежит ни на одной странице и ни на одной строке Герцена. Корейша — Киреевский — в самом деле набормотал когда-то правду, что все сочинения Александра Ивановича не из добродетели, тогда как его, Корейши, сочинения текут в самом деле из добродетели. Смешно, смеешься до упаду, а потом перестаешь смеяться и думаешь: «Это в самом деле серьезно». Дело в том, что, не будь у Александра Ивановича такое легкое перо, он никаких сочинений не писал бы, а или проигрался бы в Монако (если только Монако тогда было), или был бы убит на дуэли, или сделался бы генерал-губернатором, командиром корпуса или первым секретарем при русском после в Лондоне. Что-нибудь в этом роде… Смиренный же Иван Васильевич, такой Корейша, никуда бы не перелез из своей симбирской деревеньки или из каменного дома на Собачьей площади (в Москве), где вот они спорили с Герценом, и если бы не пером, то хоть долотом на каменных столбах уж записал бы, то есть вырезал бы, свои знаменитые мысли… До того неинтересные студенту и 19-летней девице… То есть Киреевский был подлинно священный писатель, и его «кой-какие сочиненьица» суть тем не менее подлинное священное писание в нашей русской литературе… Написанные в том настроении, о котором Лермонтов сказал:
