Читать «Призрак Проститутки» онлайн - страница 16

— Не буду. Никогда не буду. — Ее глаза можно было бы назвать ясными глазами ангела, если бы их голубизна не была чуть затуманена. Будучи философом, она всегда старалась издали глядеть на предмет. — Нет, — сказала она, — давай дадим обет. Чтоб между нами была абсолютная честность. Если у кого-то из нас появится что-то на стороне, надо об этом сказать.

— Даю обет, — сказал я.

— А вот с Хью, — сказала она, — я никогда ничего не знала. Не потому ли к нему так приклеилось это ужасное прозвище — Проститутка? — И замолчала. Проститутка — чем бы он ни занимался сейчас — сидел в инвалидном кресле. — Бедный старенький Гозвик, — сказала она. Все сострадание, какое она еще чувствовала к нему, выражалось в этом прозвище.

— Почему Гозвик? — С Киттредж всему было свое время, и я никогда раньше не задавал ей этого вопроса.

— Господен зверь или зверик. Так его зовут.

— Во всяком случае, это одно из его имен.

— Ах, дорогой, я обожаю давать имена людям! Во всяком случае, тем, кто мне дорог. Только так мы можем проявлять свое стремление к многообразию. Давать друг другу кучу имен.

С годами я узнал некоторые из них — одно за другим. У Хью были красивые усики ниточкой, черные с проседью. Это были усы британского кавалерийского полковника. Киттредж называла его Нитский. «Почти как Лев Троцкий, — говорила она, — только в десять раз чистоплотнее». Позднее я обнаружил, что на сей раз она не была оригинальна. Первым окрестил его так Аллен Даллес. Это когда Хью работал в Бюро стратегического планирования в Лондоне в войну. Даллес будто бы назвал его так при Киттредж на свадьбе. А Киттредж была без ума от Аллена Даллеса с тех пор, как познакомилась с ним в Джорджтауне, на приеме в саду, куда родители взяли ее с собой, когда она приехала к ним на каникулы в последний год своего обучения в Рэдклиффе. Ах, бедняги гарвардцы, пытавшиеся распалить Киттредж после того, как Аллен Даллес на прощание поцеловал ее в щечку.

После свадьбы она стала звать Хью Тремонта Монтегю — Нитский. Он в ответ тоже придумывал ей имена. К примеру, Кетчум — по аналогии с Кетчумом в штате Айдахо (поскольку полностью Киттредж звали Хэдли Киттредж Гардинер и первое имя было ей дано в честь Хэдли Ричардсон, первой жены Хемингуэя, с которой отец Киттредж, Родмен Ноулз Гардинер, познакомился в двадцатых годах в Париже и считал ее «милейшей женщиной, которую когда-либо встречал»).

Не сразу я узнал, какие метаморфозы претерпели имена моей любимой. Кетчум — чтобы избежать сходства с кетчупом — превратилось в Краснокожую, что идеально подходило ей и продержалось какое-то время, поскольку волосы у Киттредж были черные как вороново крыло (а кожа белая, как белоснежный мрамор). Познал я и боль любовника, когда Киттредж призналась, что в определенные ночи Хью Монтегю называл ее Жаркая. Люди, работающие в разведке, что же, меняют имена, как другие переставляют в комнате мебель? Так или иначе, Хью, став женатым мужчиной, именовался Гозвик.

— Я ненавидела себя, — сказала Киттредж, — за то, что не верила в честность Гозвика в личной жизни. Ты даешь обет, дорогой? Между нами все будет по-честному?