Читать «Ян Гус» онлайн - страница 45

Друзья только затрудняли эту тяжкую борьбу Гуса. Его любимый учитель Станислав из Знойма заклинал его отступить. Пребывание в болонской тюрьме совершенно сломило этого старого человека; в страхе, полный любви к своему бывшему ученику, Станислав рисовал ту пропасть, куда Гус может рухнуть. Другим его самым близким человеком, тоже устрашившимся и предостерегавшим Гуса, был Штепан Палеч. В прошлом страстный защитник Уиклифа, пламенный сторонник исправления и реформы церкви, он смутился духом, поняв, что начинается борьба против страшного могущества, борьба, в которой ослушники Рима окажутся одинокими, без помощи, даже без прежней поддержки королевского двора. Когда-то противники реформы складывали насмешливые поговорки: «Дьявол породил Уиклифа, Уиклиф породил Станислава, Станислав — Палеча, Палеч — Гуса!» Действительно, Палеч был когда-то энергичнее и непримиримее в своем бунтарстве, чем сам Гус. И вот — Палеч предостерегает, Палеч отговаривает! Палеч заклинает друга Гуса остановиться на своем пути! На что решиться? «Друг Палеч на одной стороне, подруга правда — на другой. Как решить?» — спрашивает Гус, перефразируя классическую цитату.

Только от самого Гуса зависело, какой он выберет путь; и в следующее воскресенье в Вифлеемской часовне от него будут ждать окончательное «да» или «нет».

Мы не знаем, что происходило в душе Гуса прежде, чем 2 июня 1412 года он взошел на кафедру Вифлеемской часовни. Но нам известно, что прозвучало тогда из его уст. Сказанное им было твердо и недвусмысленно: папская булла об индульгенциях не согласуется с учением, Христа. Ибо, если так продавать отпущение грехов, которое может даровать один только бог, тогда и «сам дьявол мог бы явиться и дать деньги, и тотчас попал бы на небо!»

Жребий был брошен.

ГЛАВА 10

КРОВАВОЕ ЗНАМЕНИЕ

С этого дня борьба завязалась не на жизнь, а на смерть. Борьба между могущественной римской церковью и Гусом, за которого уже не заступится король и от которого в страхе отступили его университетские сотоварищи. Один лишь союзник остался у него — его слушатели по Вифлеемской часовне, пражский народ, простые верующие. Но они были беззащитны, у них не было никакой власти, никаких средств спасти любимого магистра. И все же именно из этого источника черпал и почерпнул Ян Гус силу для всей своей последующей борьбы, силу, которая привела его в конце концов к победе, хотя и на костре «еретика».

Прага ответила на слова Гуса торжествующим ликованием. Магистр Ян совершенно ясно выразил в словах то, что все чувствовали. Пражская мостовая загудела под шагами демонстрантов: на улицы вышли студенты, ремесленники, подмастерья, беднота, небогатые горожане. Вывешенные копии папских булл забросали грязью. Студенты устроили комическое маскарадное шествие. На возу, обвешанном карикатурными изображениями папских булл, сидел один из студентов, переодетый публичной женщиной, и покрикивал на зрителей, предлагал покупать отпущения грехов. А на Новоместской площади демонстранты торжественно жгли буллы «еретика и сводника Иоанна XXIII».