Читать «Орлы и ангелы» онлайн - страница 22

Ты что, позабыл свое клятвенное обещание?

Мчусь в ванную, нахожу таблетки от головной боли, заглатываю сразу полпачки. Возвращаюсь на кухню, встаю у окна. Над крышами на горизонте полоска зари, не понять, утренней или вечерней. Какое-то время слежу за крутящимися на месте тенями уличных фонарей, которые высвечиваются фарами проносящихся автомобилей.

Тебе приспичило ко мне въехать, говорит Клара, и мы заключили сделку.

Затыкаю рукой правое ухо, чтобы слышать только свист в левом, свист и тишину, стоящую у меня в голове.

А я тебе рассказал, почему мне понадобилось к тебе въехать, спрашиваю.

Она трясет головой. Может, лукавит. Обнаруживаю на полу пустую бутылку из-под водки, вылакал я ее наверняка в одиночку. Чашка с кофе согревает мои онемевшие пальцы. Клара пускает мне по столу сигарету. Судя по всему, она взяла на себя роль заботливой мамаши.

Прошлой ночью я нашел на автоответчике послание, поясняю. С требованием незамедлительно сообщить некий номер и приложить к сообщению триста тысяч марок.

Красота, говорит Клара.

Плюс похоронные издержки.

А чьи похороны, спрашивает. Твои?

Если бы, отвечаю.

Недолго размышляет и приходит к умозаключению.

Ты ведь не сам похоронил Джесси, верно?

Я просто выпал в осадок, пока все это не кончилось, отвечаю. Должно быть, этим занимался ее отец. Может, перевез тело в Вену.

А он там живет, спрашивает.

По меньшей мере таково было его официальное местожительство, отвечаю. Четырнадцать лет назад.

А сейчас?

Откуда я знаю? Я чуть ли не шиплю. Я и видел-то его один-единственный раз.

А кстати, спрашивает Клара, о каком номере идет речь?

ВОТ ЭТОГО-ТО Я И НЕ ЗНАЮ.

А что еще было в устном письме, спрашивает Клара.

Что, если я не послушаюсь, меня обвинят в умышленном убийстве.

Ну и ну, удивляется Клара. Ты что, находишься под подозрением у полиции в связи со смертью Джесси?

Никто не задал мне ни единого вопроса, отвечаю.

Несколько странно, замечает она. Когда человек умирает, его близких всегда допрашивают. Или хотя бы расспрашивают. Это чисто рутинная процедура.

Оборачиваюсь к ней и хватаю за горло.

Послушай-ка, умница сраная, речь идет о нескольких неделях, максимум — о трех месяцах. И все это время мне нужен покой. Покой, и только, ясно это тебе? А потом все закончится самым естественным образом.

Смотрит на меня скептически.

Ты ведь это не всерьез? Неужели ты думаешь, что твои наркотики сведут тебя в могилу?

Трясу ее.

Не твое дело!!!

Ладно, говорит, заметано. Закончится самым естественным образом, но сначала ты мне все расскажешь. Тебе ведь все равно больше нечем заняться.

Смотрю на диктофон. Штука вроде этой есть у Марии Хюйгстеттен; ей надиктовывают, а она прослушивает. И приспособила ножную педаль, как у швейной машинки. Стоя у нее за спиной, я порой слышал собственный голос, разве что искаженный. С тоской думаю о своей просторной гостиной: может, было бы спокойнее остаться там. Лежать на матрасе, глядя, как лепные завитушки на потолке, ветвятся, кустятся и спускаются все ниже, подставляя солнечным лучам белые лепестки.

Мне пора, говорю.