Читать «Голос сердца. Книга первая» онлайн - страница 263

— Да, я слышал. Говорят, что фестиваль — это просто энчилада.

Кристиан озадаченно посмотрел на Виктора:

— Энчилада?

Франческа, возвращаясь с тарелками, усмехнулась и пояснила:

— Это одно из любимых выражений Виктора. Чисто калифорнийское изобретение. Оно означает «что-то особенное», Кристиан. — Она поставила тарелку перед Виктором, посмотрела на него через полуопущенные ресницы и произнесла: — Вы как-то обещали объяснить его происхождение, но так и не сделали этого.

— О, прости. Энчилада — это лепешка из кукурузной муки, плоский мексиканский хлеб. Что-то вроде блина, но более плотное по консистенции. В нее заворачивают всякие вкусные вещи — говяжью отбивную, сыр, овощи, — а потом скручивают и едят с одним из многочисленных соусов. Это что-то… — Виктор на секунду замолчал, подбирая нужное слово, а потом закончил: — В общем, это что-то. Боюсь, что я слишком часто употребляю это слово и порой не совсем кстати, но я считаю его исключительно выразительным.

— И очень даже емким, — отметил Кристиан, которого пояснение Виктора очень позабавило. — Думаю, что мне стоит взять его на вооружение.

— Взять на вооружение что? — спросила Диана, появившаяся в дверном проеме.

Кристиан повернулся к сестре и повторил ей слова Виктора, пока она наливала себе шампанское. Занятый поглощением тефтелей, Виктор тем не менее с интересом наблюдал за братом и сестрой, которые его очень заинтриговали. В его голове роилась масса вопросов, касающихся членов этой семьи, как присутствующих, так и отсутствующих. Возможно, Франческа ответит на них позже. Совершенно определенно, она собиралась рассказать ему о болезни Кристиана, когда этому помешало неожиданное появление Манфреда с шампанским. Он бросил быстрый, но проницательный взгляд на молодого князя. Если бы не его прикованность к креслу, он выглядел бы абсолютно здоровым человеком. В нем чувствовалось огромное жизнелюбие. Виктор мгновенно уловил, что, несмотря на физическую немочь, Кристиан был бодр духом. За мягкой сдержанной внешностью стояла сильная волевая личность.

Диана присоединилась к Ним, присела на скамью и обратилась к Виктору:

— Можете ли вы использовать это слово — энчилада — применительно к описанию людей или домов. Ну, например, можете ли вы сказать, что Виттингенгоф — это энчилада?

Ее глаза весело блестели. Виктор засомневался, не подтрунивает ли она над ним, но решил ответить серьезно:

— Конечно, могу. А он, кстати, и есть просто — энчилада. По крайней мере, судя по тому, что я успел увидеть.

— Спасибо, Виктор. Вы очень любезны. Мы любим свой замок. Мы были очень счастливы здесь. Правда, Кристиан?

— Да, дорогая.

— Франческа сказала мне, что замок много лет не использовался. Не могу представить, как можно было отказаться от него. Неужели ваши родители не привозили вас сюда, когда вы были детьми? — спросил Виктор Диану.

Ответа не последовало. Как и Кристиан, Диана не хотела включаться в разговор на темы, которые могли оказаться слишком сложными, порой болезненными, и потребовали бы длительных предисловий. Она уже давно усвоила, что гораздо лучше совсем избегать их, где возможно, если только это не выглядело откровенно невежливым.