Читать «Шутовский колпак» онлайн - страница 28

Этот жест у нее появился недавно и бесил меня до невозможности. «Лечение вроде», — поясняла Сашок, как будто тупое тыканье может вылечить сердце.

Мы сидели на железной лестнице в кукольной комнате — Сашок называет лесенку «насестом». За то, что узкая, железная и крутая, а наверху, словно металлическое гнездо, — площадка для бутафории.

Прямо над нашими головами, на полках — яблоки из папье-маше, связки бубликов, которые, если присмотреться, под краской обмотаны бинтами, деревянные колеса от телег и огромные ложки.

А внизу — куклы, перегородки-щиты, завешенные куклами и масками. И можно рассмотреть темечки королей и королев, и затылки в наклеенных паричках, и острые носы с искусно выточенными крыльями — будто живые. У Лёлика всегда получаются совершенно живые куклы.

Мы с Сашком любим забраться наверх и сидеть — как капитаны кукольного корабля — совсем одни среди них.

— Как же они достали! Все! — сердито сказала Сашок, когда мы только что уселись. И передразнила: «У тебя уже есть ма-а-альчик? А кто тебе нра-а-авится?» Так прям и хочется сказать им какую-нибудь гадость, назло.

Я кивнул. И правда, достали некоторые взрослые. «У тебя есть подружка?»

Как будто бы небо упадет на голову, если — нет. Как будто у меня могут вырасти ослиные уши, если — нет.

Даже в театре — и то какая-нибудь тетя Света или там, актриса Винник пристанет: «А какие девочки тебе в школе нравятся?»

Почему они не спрашивают, к примеру, что я читаю?

Я стараюсь сразу смотаться, делаю вид, что мне ужасно некогда. Ненавижу эти глупые разговоры.

— И что ты им говоришь? — спросил я Сашка.

Та дернула плечом.

— Ну, говорю, отвяньте, я в Шекспира влюбилась тут на днях. Они смеются тогда. А другим, что поглупее, говорю — Габанек. Габанек, конечно, их впечатляет больше — иностранец, небось, думают они.

Что бы ты делала без Габанека, Сашок, думал я. Что бы ты делала без толстощекого дракона-марионетки из чешской сказки? Что бы мы с тобой делали без театра?

— Нет, ты точно спятил, — заладила Сашок, услышав про кукол, — сломать всех?

Я и сам, честно говоря, считал, что спятил. Каждый день я думал об этом, перекатывал на языке, словно карамельку, брошенное Сэмом: «если-бы-все-куклы-разом-сломались».

Ведь тогда Олежеку некуда будет деваться, придется просить Лёлика их чинить — только он знает своих кукол так хорошо, что справится с этим быстро.

Тогда им ничего другого не останется, думал я.

А потом приходил в кукольную комнату и брал за узкие ладошки придворных и охотников, разодетых дам и воздушных фей, за бархатные лапы — лис и мышей, смотрел в кукольные глаза — огромные или хитро прищуренные, искусно прорисованные до крапинок вокруг зрачков, и простые, похожие на обычные пуговицы. И не понимал, как я смогу их сломать — пусть даже и ради Лёлика. Как я смогу — даже для того, чтобы он вернулся, чтобы не уходил навсегда в богадельню, — ломать им руки, подрезать ремешки и нитки, а потом смотреть на обвисшие, поломанные ноги в аккуратных башмаках и западающие, полуоткрытые, будто мертвые, глаза?

Кукла ведь живая — если ее не сломать.