Читать «Так плохо, как сегодня (сборник)» онлайн - страница 76

Максуд промолчал. Видимо, его озадачивал тот факт, что Данелия грузин. Хоть и московский, но все равно. Где он и где русская деревня?

– А помнишь, ты рассказывал историю про грузинского вертолетчика?

Это был не простой вопрос, а, как говорится, наводящий. Максуд наводил Данелию на его тему.

Данелия замолчал, как провалился. Он ошеломленно смотрел перед собой, как будто увидел в толпе этого самого грузинского вертолетчика.

Больше мы к этой теме не возвращались, но в пространстве что-то изменилось.

После спектакля Данелия в молчании провожал меня домой. Я сидела в машине за его спиной.

– Тебе не дует? – спросил Данелия.

Я напряглась. Это не его вопрос.

– В чем дело? – прямо спросила я.

Я умела его понимать… Чувствует себя виноватым и метет хвостом.

– Я не хочу снимать наш сценарий, – прямо сказал он.

– Не снимай, – легко отозвалась я. Не скандалы же ему устраивать. Да это ничего и не даст.

– Я хочу снимать про грузинского вертолетчика, – произнес Данелия.

– Тогда бери грузинского соавтора.

– А ты поможешь?

Он просил меня остаться для работы. В будущем сценарии не только Грузия, но и Москва, и любовь. А в любви женщины понимают больше мужчин.

Данелия пригласил Реваза Габриадзе. Реваз приехал и остановился в гостинице «Россия». Его номер выходил на длинное серое здание, на крыше которого был лозунг: «Коммунизм – это социализм плюс электрификация всей страны». Слова были составлены из электрических лампочек. Днем они были серые, а когда темнело, лампочки включали и формула Ленина сияла и была видна далеко. От этого фальшивого сияния становилось почему-то депрессионно и безвыходно. И казалось, что сценарий не движется и не окончится никогда.

Мы писали первую часть – высокогорную деревню, в которой живет наш герой. Деревушка – прообраз рая, где высокогорные луга небывалой красоты, красивая и добродетельная девушка играет на пианино, а по лугам бегают дети и с высоты вертолета кажутся цветным горошком. И все это так далеко от коммунизма.

Я сижу за машинкой и стучу как дятел. Резо Габриадзе меня не ценит, и все, что я предлагаю, ему не нравится. Он говорит так: «Это журнал «Юность», делая ударение на букве «о». Журнал «Юность» для Резо – это беспомощность и соцреализм. Я понимала, что Резо ревнует. Он не хотел делить славу на троих. Он хотел на двоих. Имел право. Я терпела.

У меня разыгрался радикулит – независимо от Резо, сам по себе. Мне было больно сидеть на стуле. Я сидела, будто на раскаленной сковороде. Я страдала физически.

В середине дня мы отправлялись в гостиничный буфет, ели сардельки имени Микояна. Сардельки были соленые, так как в плохое мясо добавляют соль плюс крахмал и, как поговаривали, туалетную бумагу. Итак: боль в спине, бумажные сардельки и хамство соавтора. Мало не покажется.

Однако все кончается когда-нибудь. Приходит к своему финалу.

Сценарий написан. Наступил новый этап – съемка.

На съемку приехал Мкртчян. Данелия нас познакомил.

– Это автор сценария, – представил меня Данелия.

Фрунзик внимательно всмотрелся и сказал:

– Похожа…

Потом подумал и предложил чистосердечно: