Читать «Наполеон. Афоризмы» онлайн - страница 3
Наполеон Бонапарт
XLI
Короли и обманутые мужья всегда последними замечают свое дурацкое положение.
XLII
Пытливый ум может охватить все, но невозможно достичь всего на свете.
XLIII
Я побеждал королей во имя власти; короли побеждали меня во благо народа: они совершили большую ошибку, лишив меня трона. Подождем же конца игры.
XLIV
Я предпочитаю весомый аргумент утонченному красноречию: дела всегда лучше слов.
XLV
При принятии решений люди делятся на две группы: на тех, кто их принимает, и тех, кто использует решение других.
XLVI
Мне нравится величественное в искусстве: тут нет среднего; оно либо возвышенно, либо убого.
XLVII
Месть злому человеку — дань уважения добродетели.
XLVIII
Сэр Хадсон Лoy — неотесанный тюремщик; это его дело. По тому, как он со мной обращается, ощущается, что он чувствует мое превосходство.
XLIX
Человек — как овца: он следует за первым, кто пойдет вперед. В управленческих же делах нам нужны соратники, без них невозможно довести дело до конца.
L
Твердый ум сопротивляется чувственности подобно тому, как моряк избегает подводных камней.
LI
Привычка обрекает нас на множество глупостей; наибольшая из которых — превращаться в ее раба.
LII
Если бы Корнель жил в мое время, я бы назначил его своим министром.
LIII
Роспуск моей армии займет в истории место в ряду грубейших политических ошибок королевского правления.
LIV
Просвещенной нацией нельзя руководить вполсилы; она требует энергичности, согласия и единства всех публичных решений.
LV
Тот, кто предпочитает богатство славе, подобен транжире, который занимает деньги у ростовщиков и разоряется на процентах.
LVI
В моей жизни было три счастливых дня: Маренго, Аустерлиц и Йена; пока не добавился четвертый — когда я дал аудиенцию императору Австрии во рву.
LVII
Победу одерживают не числом. Александр поверг триста тысяч персов своими двадцатью тысячами македонцев. И я откровенно преуспел в дерзких предприятиях.
LVIII
Палата представителей, которую я создал, завершила свою историю вместе со мной. Она могла спасти Францию, наделив меня неограниченной властью. Двадцать членов фракций потеряли все: им хватило глупости заговорить о конституции в то время, когда Блюхер расположился лагерем в Севре. Мне казалось, я вижу греков восточной империи с Магометом пред ними.
LIX
После моего отречения в 1815-м враг еще мог быть повержен. Я предложил взять на себя командование, но мне отказали. У меня не было никакого личного интереса выступать в роли наблюдателя.
LX
Публика поклоняется религии и восторгается могуществом. Чернь судит о жалованье придворного по количеству его лакеев; толпа судит о величии Бога по числу священников.
LXI
Я за всю жизнь не смог прочесть ни одной страницы Тацита, он страшный болтун; Полибий радует и наставляет меня, у него нет декламаций.
LXII
Мое правление было либеральным, ибо оставалось твердым и суровым. Я рассматривал каждого человека преимущественно как инструмент. Я не особенно принимал во внимание их убеждения, понимая, что главное — следование моим правилам. Моя игра удалась, я создал новую систему.